Анатолий Аксаков: «Без оглядки на общество никакого банковского бизнеса не будет»

10 декабря Ассоциация региональных банков России (АРБР) отмечает 20-летний юбилей. Накануне президент АРБР Анатолий Аксаков подвел некоторые итоги ее работы.

– Двадцать лет позади – каково послевкусие?

– За 20 лет произошло и сделано настолько много, что, наверное, ни одно интервью не способно вместить всю летопись АРБР. Самое главное, на мой взгляд, – ассоциация стала тем институтом, который объединяет банкиров. Но не просто формально объединяет. Это больше чем профессиональное сообщество, это почти семья, не только информационная и интеллектуальная, но и эмоциональная общность. И мы, полагаю, сумели сделать так, что российские банкиры воспринимают ассоциацию как свой дом, свое дело.

– А если зайти с другого конца? Каковы основные разочарования за эти 20 лет, чего не удалось, на ваш взгляд, добиться из принципиальных вещей?

– Банковский рынок стал за эти двадцать лет очень технологичным. Появились даже такие термины как «Кредитная фабрика». И если рассуждать по аналогии с ним… В чем основной смысл профессионального объединения банкиров? Добиться максимально точной «настройки» экономического пространства для успешного, эффективного и при этом социально ответственного функционирования банкинга. То есть главное – сформировать «фабрику», которая в сотрудничестве с регуляторами, исполнительными, законодательными властями обеспечивала бы производство юридических и нормативных «инструментов» такой «настройки».

Вот такая «фабрика» все-таки не создана. Да, разумеется, банкиры участвуют в такой работе совместно с Думой, Центробанком, Минфином, Минэкономразвития. Но она недостаточно системна. Необходимо привлекать лучших специалистов – юристов, экономистов, экспертов. Да, эти люди должны спорить, дискутировать, но они должны, в конечном счете, приходить к компромиссам и пониманию, на которых и зиждутся эффективные решения. Ни одна из сторон этого постоянного процесса – будь то регуляторы, законодатели или участники рынка – не должны работать на навязывании исключительно своей позиции.

Сейчас, когда готовится стратегия развития банковского рынка на ближайшие пять лет, это особенно актуально. Этот процесс должен быть запущен в полную силу. И мы его запустим. Сейчас АРБР усиливает ту группу экспертов, которая позволит еще более активно и детально прорабатывать все законопроекты и проекты нормативных документов, изучать позиции участников рынка.

– Усиливаете «укрепрайон»?

– Нет, это скорее альянс, чем противостояние. Да, на рынке много сложного происходит. И часто порождает взаимные обвинения финансовых властей к банкирам, банкиров – к властям. Плюс Роспотребнадзор, общественные организации, которые имеют свое видение многих банковских процессов. Само по себе это нормально. Но важно уйти от демагогии и сотрясания воздуха к профессиональному диалогу.

– Если говорить в целом о российском банкинге – какова главная «лакуна» на сегодня?

– Я думаю, мы должны все-таки предложить рецепты для повышения капитализации банков. Должны продвинуть дополнения и уточнения к законодательству, касающиеся ответственности и заемщиков, и банкиров, и собственников банков.

– Ответственность заемщиков – не модное ныне словосочетание… По законам демагогии вы не должны его произносить.

– Тем не менее, скажу. Необходимо, например, законодательно усилить уголовную ответственность за представление заемщиком липовых документов.

– Но она же предусмотрена?

– Да, в Уголовном кодексе есть такое понятие как «Незаконное получение кредита». Но его дефиниции очень расплывчаты. Реально это норма попросту не работает.

Помню, как несколько лет назад, когда я впервые об этом заговорил, на меня, как говорится, «всех собак спустили»: «Аксаков предлагает сажать за каждый рубль!» Нет, конечно! Но должна быть ответственность за недобросовестное, преступное поведение на кредитном рынке. А сегодня за такое поведение расплачиваются миллионы добросовестных российских заемщиков. Потому что банки свои риски от мошенников и жуликов вкладывают в процентную ставку по кредитам. Об этом пять лет говорим, но воз и ныне там. А кризис, к сожалению, еще больше развратил: некоторые заемщики поняли заявления властей в том смысле, что долги банкам можно не возвращать. Вот такую систему надо ломать.

– Вы упомянули необходимость профессионального диалога с властями. Это хорошо, но когда на практике происходит встреча премьера или президента «с банкирами», то традиционно в кресле напротив оказываются Костин, Греф или Дмитриев. Возникает ощущение, что «казенные люди» ведут диалог друг с другом, и все это называется – «разговор с банкирами». Насколько сегодня госбанки заслоняют собой реальный диалог властей с частным банкингом?

– Понятно, что Медведев и Путин акцентируются на банках, которые являются оселками кредитования российской экономики и населения. Но Центробанк и Минфин с частным банкингом общаются довольно активно. С ними налажено реальное взаимодействие. Хотя, конечно, проблема, о которой вы сказали, есть. У крупных банков, прежде всего у госбанков, свой подход, они не до конца самостоятельны, они во многом выполняют «задание партии и правительства», иногда вынуждены это делать в ущерб своим экономическим интересам. Выход один – приватизировать эти банки, начать поэтапный выход государства из этих банков.

– Вы сейчас про всю «большую тройку» говорите?

– Да.

– Смотришь планы реформ Сбербанка, не важно – заявленные или реальные, – они вызывают симпатию. Греф заставил «слона» шевелиться. Но приходит в голову такая мысль: успех Сбербанка будет означать, что он опять будет представлять собой более половины всего российского банкинга. Насколько велика опасность, что госбанки раздавят частный рынок?

– Не думаю, что такая опасность велика. Доля Сбербанка на рынке уменьшалась до кризиса, на начальном этапе кризиса она вновь выросла, а сейчас вновь сокращается. В этом году, например, более чем на 10% сократилась доля Сбербанка на ипотечном рынке. Тоже происходит и в сегменте кредитования малого бизнеса.

Естественно, что в пик кризиса все пошли в Сбербанк перемещать свои счета и депозиты. Это нормально. Банковский рынок – это организм, который «дышит». Был «вдох» – будет и «выдох». Думаю, что через пару лет доля Сбербанка на рынке будет заметно меньше 50%.

В то же время нам нужны мощные транснациональные российские банки. Так что «большую тройку» в какой-то степени не сдерживать надо в развитии, а создавать им условия для успешной работы и конкуренции не только в России, но и за рубежом. Причем, если они будут там позиционироваться как частные участники рынка, – им даже легче будет продвигаться. Пока на западных рынках их воспринимают как госбанки России, то есть инструмент влияния другого государства. Поэтому надо помогать и частному Альфа-банку выходить на внешние рынки. Я думаю, это нормальный процесс, должны быть «гиганты» на рынке.

– Как региональные банки России пережили кризис? Сейчас уже можно подводить какие-то итоги?

– Они выжили – это самое главное. Не произошли массовая консолидация, слияния и поглощения, что предсказывали. Хотя сейчас многие из них должны будут менять бизнес-модели. Жизнь показала: нельзя конструировать бизнес лишь на кредитовании «своего», аффилированого  бизнеса. Многие малые банки этим занимались, обслуживали предприятия своих собственников. Им придется от этой модели уходить. Либо уходить с рынка.

– Недавно ваш коллега по Госдуме, председатель комитета по предпринимательству Евгений Федоров сказал в интервью: надо готовиться к тому, что собственники в промышленности поменяются на сто процентов. В банкинге будет волна смены собственников?

– Этот процесс идет, но я бы не сказал, что он драматичный, массового «бегства собственников» нет. Скорее, многие собственники, имея, кстати, неплохие банки, продают их, даже иногда с ущербом для себя, поскольку поняли, что это не профильный для них бизнес, что этот бизнес требует особенного внимания.

А модель кэптивных банков, как я уже сказал, уходит в прошлое. Думаю, большинство банков будет становиться универсальными. Тем более, что сейчас активно развивается ниша микрофинансирования. При этом упор в обсуждениях этой темы делается почему-то на микрофинансовые организации. На самом деле главными «микрофинансистами», на мой взгляд, могут и должны стать именно малые банки.

– Но они же не в равных конкурентных возможностях с микрофинансовыми организациями. Последним не надо создавать резервы…

– Я думаю, что выравнивание условий произойдет. Как сейчас начался этот процесс с сетями платежных терминалов и операторами связи. И у института небанковских кредитных организаций будут соответствующие надзор и требованиями.

– Как вы оцениваете сегодня перспективу развития депозитного рынка России? Ведь по большому счету все вернулось к ситуации начало 2000-х, когда доходность банковских вкладов была ниже уровня инфляции. Это не ударит по возможностям привлечения денег?

– Это не ударит, это может частично замедлить рост депозитов, но в принципе других инструментов сбережения, сравнимых по уровню доходности и отсутствия рисков, просто нет. Конкуренции банковским депозитам сегодня нет – с точки зрения надежности, привлекательности, с точки зрения, я бы даже так сказал, традиционности для россиян.

– А состояние кредитного рынка? Есть «кредитный ренессанс»?

– Кредитный рынок растет быстрыми темпами, в сравнении с прошлым годом почти в 2,6 раза. Конечно, это сравнение с «дном», поэтому такой темп в статистике. Однако кредитный рынок, несомненно, будет довольно энергично расти.

Здесь два ключевых момента. Первый – спрос на ипотечные кредиты растет, люди берут деньги, понимая, что принципиально дешевле они уже не будут. А ипотека остается магистральной возможностью приобретения жилья. Второй – спрос на потребкредитование по-прежнему высок и будет высок, это константа.

– Где ресурсы?

– Фонды АИЖК под ипотеку, раз. Депозитные средства на короткие кредиты – два. Реализация залогов и вырученные от этого средства. К тому же межбанк восстановился уже практически в докризисных объемах.

– Давайте вернемся к юбилею АРБР. Каковы, как в прежние времена говорили, «основные показатели» ее 20-летней работы?

– Договор об учреждении ассоциации двадцать лет назад подписали 17 банков. Сейчас их в рядах АРБР более 400. Вот это главный количественный показатель. А качественные – это сотни законопроектов, проектов нормативных документов. Это работа по развитию рынка субординированных кредитов, это беззалоговые аукционы Центробанка, это увеличение суммы страхового возмещения по застрахованным банковским вкладам. Когда разразился кризис, все эти меры моментально сработали. Конечно, АРБР не берет на себя полностью эти заслуги, но, тем не менее, я считаю, что мы помогли выработать подходы Центробанка и правительства к антикризисным мерам.

– Вы в начале нашего разговора говорили об особом «семейном» духе ассоциации…

– Это, на мой взгляд, прежде всего заслуга предыдущего президента, а ныне председателя совета АРБР Александра Мурычева. Он очень многое сделал для того, чтобы реально сплотить, объединить банкиров. И эта человеческая составляющая и сейчас пропитывает деятельность совета. В частности, и поэтому та конструкция, которая сформировалась с моим приходом на место президента АРБР, – наиболее удачная.

– В каком плане?

– Посты председателя совета и президента ассоциации не совмещаются. Заседание совета у нас – далеко не формальность. Иногда они очень напряженно проходят. Спорим, иногда нелицеприятные вещи приходится услышать на совете. И это очень хорошо. В результате правление АРБР, которое я возглавляю, понимает, что ему придется реально отчитываться перед советом, отстаивать и аргументировать свои решения. Это позволяет нам быть более эффективными.

– А ваша личная «конструкция» – совмещение президентства в АРБР с работой в Думе – насколько вам помогает или мешает? Или – вызывает вопросы?

– Бывает, что и вызывает вопросы, поскольку интересы банков не всегда совпадают с интересами общества в целом.

Главная цель банковской деятельности – получение прибыли, естественно, что эта цель иногда стимулирует действия, направленные на исключительно коммерческий эффект и ущемляющие общественные интересы. Как президент АРБР я должен защищать интересы банков, но как депутат я часто критиковал их. В том числе я был, например, сторонником предоставления Центробанку права ограничивать процент по вкладам.

С другой стороны, как депутату мне в какой-то степени повезло. Благодаря АРБР у меня есть такой аппарат профессионалов, который может оперативно, качественно готовить документы. И я в этом плане лучше «вооружен», чем многие думцы. Я могу привлечь профессионалов, которые подготовят компетентные тезисы для выступления, проведут экспертизу законопроекта и так далее. Все это усиливает мою парламентскую эффективность, поэтому, без ложной скромности скажу, в Думе я ощущаю уважение всех фракций. Консультации по банковскому рынку мы проводим со всеми фракциями, тут партийные разногласия отходят далеко в сторону.

Хотя в Думе присутствует в некоторой степени и устойчивое мнение, что я банковский лоббист. И некоторые коллеги только через эту призму воспринимают мои выступления и инициативы. А когда я говорю об ответственности банкиров – считают, что я лукавлю.

– А, наоборот, у банкиров не вызывает вопросы социальность вашей позиции? Президент банковской ассоциации – и вдруг отстаивает какие-то ограничения банковского бизнеса…

-  Банкиры, как правило, – умные люди. Они понимают, когда где-то, скажем так, перегибают палку. Понимают, что без социального ориентира, сопоставления своих интересов с интересами общества, интересами экономики в целом – никакого успешного банковского бизнеса не будет.

– С кем вам легче – с банкирами или с парламентариями?

– Мне и тут, и там нормально. С популистами тяжелее всего.

– Популизм вокруг банковской темы носит сезонный характер? Связан с выборами и какими-то мероприятиями или это некая константа?

– В основном, сезонный. Причем он далеко не только в парламентской среде проявляется. Вокруг банковского рынка – много желающих как-то им порулить, выпятить свою роль, постучать кулаком в грудь.