Михаил Темниченко: «Проблема всего одна – у Urals нет цены»

Как составить конкуренцию ведущим мировым ценовым агентствам, определяющим котировки на нефть, и как привлечь на товарно-сырьевые рынки частных инвесторов? На эти и другие вопросы порталу Finversia.ru ответил Михаил Темниченко, первый вице-президент Санкт-Петербургской Международной Товарно-сырьевой Биржи (СПбМТСБ).

- Михаил, как в целом вы можете охарактеризовать итоги 2017 года для российского товарно-сырьевого рынка, и в частности для биржевого рынка нефтепродуктов, основной площадкой для которого является СПбМТСБ?

- Основные показатели – это количество участников и оборот торгов. На это биржи всегда делают особый упор. И здесь надо сказать, что 2017 год для нас был очень удачным в этом плане. Объем торгов вырос с 610 млрд рублей до более чем 760 млрд рублей. То есть, это рост почти на треть. Двузначные темпы – это очень прилично.

Тем более, нельзя сказать, что мы росли с очень низкой базы. СПбМТСБ в этом году отметит свое десятилетие. И за это время построены очень серьезные спотовые рынки. Сохранение динамики роста (а мы ожидаем, что в дальнейшем это тенденция будет только усиливаться), в общем-то, свидетельствует о том, что потенциал товарного рынка еще далеко не исчерпан.

Что касается второго показателя, то здесь тоже динамика очень хорошая. Если в 2016 у нас было чуть меньше 2000 прямых участников торгов и клиринга, то к концу 2017-ого мы почти достигли 2200. То есть прирост количества компаний, напрямую подключившихся к торгам, составил 10%. И это без учета клиентов второго уровня. Это тоже очень неплохой показатель. И, в принципе, любой, кто на этом рынке ведет серьезные операции, как правило, уже является нашим клиентом.

Все материалы Finversia-TV

- Недавно вы побывали в Лондоне на Международной нефтяной неделе (International Petroleum (IP) Week). С чем вы туда ехали? Что из запланированного удалось сделать, что нет?

- Здесь нужно сказать о том, почему мы в принципе работаем с международным нефтяным рынком. Собственно говоря, наша биржа в свое время создавалась для очень важной задачи – это формирование справедливых цен для российских энергоносителей, поставляемых на экспорт. В первую очередь, мы говорим про сырую нефть и нефтепродукты. Существующие сейчас механизмы ценообразования привязаны к индикаторам, которые формируются на рынках без участия российских производителей. Как известно, мы производим нефть сортов Urals и ВСТО, а продаем на основе котировок Brent. Поэтому, естественно, что все, кто работает в нефтяной отрасли, таким образом попадают на базисный риск. То есть ценообразование проходит по одной формуле, а предмет торговли – совсем другой.

И соответственно биржа была призвана создать модель или механизм, который бы позволил формировать прямую котировку, в первую очередь на российскую нефть. И такая модель была создана в формате поставочного фьючерсного контракта на нефть марки Urals, который исполняется путем поставки через порт Приморск на условиях FOB (танкерные позиции).

В конце ноября 2016 года состоялся технический запуск этого проекта. И весь 2017 год мы занимались тем, что отрабатывали привлечение на этот рынок игроков. Начали мы, естественно с российских компаний – производителей и финансовых организаций, банков. А дальше уже идет работа с международным рынком.

Здесь нужно отметить несколько важных моментов. Во-первых, в 2016 году было изменено законодательство по биржевой торговле, которое разрешило иностранным компаниям прямое участие на российских товарных биржах. То есть зайти на биржу, где торгуются либо напрямую товары, либо деривативы на их базе, теперь может любая иностранная компания.

Это нововведение призвано принести на наши рынки дополнительную ликвидность. И участники, которые активно работают с коммодитиз на любых международных площадках, рано или поздно окажутся и на российских площадках тоже. Поскольку Россия – это все-таки источник большого количества товарных позиций как для Европы, так и для Азии.

Второй момент заключается в том, что выбранная модель ценообразования базируется именно на фьючерсном контракте. В отличие от методик ценовых агентств, которые сейчас формируют бенчмарки, использование фьючерсного контракта, на наш взгляд, более интересное решение. Поскольку объединить физические сделки, посчитать на их основе какой-то физический индекс, и дальше на него делать уже расчетные фьючерсы, например, для управления рисками, достаточно сложно. Представьте себе объем физической сделки в том же Приморске. Танкер – это 100 тыс. тонн или 720 тыс. баррелей. В среднем в месяц отгружается 40-45 танкеров. Даже если представить себе, что все танкеры идут через биржу, то это – две сделки в день. Как по такому количеству можно посчитать действительно какой-то активный волатильный индекс? Это сложно.

Фьючерсный же контракт, который в течение своей жизни работает как бумажный, позволяет абсолютно свободно торговать им. Чем собственно хороша сделка с деривативами по сравнению со спотом? Ее можно закрыть обратной сделкой. То есть совершенно необязательно ограничиваться схемой: продал – поставил. Здесь можно купить, продать, снова купить, снова продать. Позиция – ноль. То есть фактически работа только с финансовым результатом. А это моментально расширяет круг участников. И не только производители нефти и переработчики могут быть заинтересованы. Здесь может работать любой инвестор, спекулянт, арбитражер. И в этом контексте фьючерсная котировка позволяет создавать ежедневно ликвидность с привлечением большого количества игроков и затем на ее базе формировать действительно справедливую цену физического потока нефти.

Вот этот инструментарий, с учетом открывшихся возможностей для иностранцев, мы активно продвигаем. Интерес к котировке стоимости российской нефти значительно шире, чем просто интерес поторговать фьючерсным контрактом. Мы не первый раз были на IP Week. И мы воочию видим, как меняется риторика и как меняются настроения на международном рынке в отношении существующих бенчмарков на нефть. Корзина BFOE (Brent, Forties, Oseberg и Ekofisk, прим ред.), по которой определяется котировка Brent сейчас, с каждым годом выглядит все хуже, как с точки зрения физического наполнения, так и в плане неустойчивости к возможным попыткам манипулировать этой котировкой.

Об этом не заявляется открыто, но в кулуарах соответствующие разговоры можно услышать все чаще. Зайти в окно Platts, показать бид/оффер или произвести сделку и двинуть рынок по силам достаточно узкому кругу компаний, которые реально работают с этими сортами нефти, включаемыми в корзину. Известны случаи, когда большая часть программы отгрузки именно корзины BFOE на месяц оказывалась сосредоточена в руках одного крупного трейдера.

И возникает вопрос: можно ли чем-то заменить Brent? И выясняется, что с точки зрения физического потока лучший кандидат на эту позицию – это российский Urals. Он больше по объему, он стабилен по качеству, он составляет порядка 30% в европейской нефтепереработке. И он устойчив по потокам – нефть через порты Балтийского моря, через Новороссийск и через Дружбу идет регулярно. И много лет еще будет идти.

И получается, что можно сделать бенчмарк на базе российского Urals.

Проблема всего одна – у Urals нет цены. Формула ее продажи привязана к Brent. Поэтому наш фьючерс и является поставочным, для того, чтобы создать связь между бумажной котировкой и физическим рынком. Таким образом, этот инструмент с одной стороны позволяет торговать Urals, а с другой – не дает ему полностью оторваться от стоимости базисного актива.

Дальше мы планируем использовать следующий момент. Большинство сортов нефти, которые производятся и используются в мире – это сорта со средней плотностью и средним содержанием серы. И если кто-то добывает нефть, по своим качественным характеристикам похожую на Urals, то ему, для того, чтобы управлять своими ценовыми рисками, хеджироваться или просто реализовыать какие-то краткосрочные спекулятивные сделки, значительно удобнее опираться на контракт, в котором базовый актив эквивалентен его продукции. Если вы хотите заработать $1-2 на какой-то волатильности или трейдинговой марже, но при этом базисный риск (риск изменения соотношения между вашей нефтью и нефтью, которая «зашита» во фьючерсном контракте) сопоставим с этой суммой, то вы просто получаете новые риски. И в этом смысле наш контракт может быть интересен как производителям сортов со средним содержанием средней серы (а их очень много – это и Северная Африка, и Ближний Восток), так и потребителям.

Таким образом, IP Week – это для нас «рабочая площадка», где мы ведем большую разъяснительную работу. Потому что на сегодняшний момент прямого серьезного участия крупных игроков с рынка бумажной нефти или крупных клиринговых банков с товарного рынка в России просто нет. На наших внутренних рынках, как правило, работают по клиентской схеме, заходя через российских брокеров. И все это достаточно ограничено. Проблема еще в том, что такие наши активы, как акции или бонды, подвержены в числе прочего влиянию сложной международной обстановки, и бывает, что интерес к ним резко падает. Что называется, то густо, то пусто. Между тем, российский поток нефти и нефтепродуктов всегда имеет своего потребителя. А он как раз является базой для фьючерсного контракта.

Поэтому мы на Нефтяной неделе еще раз убедились, что динамика ухудшения качества индикатора Brent, который продвигает и рассчитывает Platts, сохраняется. Отдельным интересным моментом стало то, что второе ведущее ценовое агентство Argus заявило новую идею, которая заключается чтобы индикатор Brent заменить на индикатор другого сорта, который сейчас является бенчмарком – WTI. Это американская нефть. Теоретически это история вполне реализуемая, поскольку по WTI «прайсится» 30% рынка, оставшиеся от Brent. То есть, альтернатива будет найдена в любом случае. Но, на наш взгляд, лучше, если это будет наш вариант – Urals. Поскольку, несмотря на все плюсы WTI по сравнению с Brent, все равно остаются проблемы базисного риска, логистики.

- Расскажите о проблемах, которые возникают с продвижением. Наверняка, существует мощное антилобби.

- Действительно, очень много факторов, которые замедляют ход нашего проекта. Можно называть это антилобби, а можно объяснить некими объективными факторами.

Рынок индикаторов стоимости энергоносителей – это очень серьезный бизнес. И компании, которые им владеют, будут защищать его до последнего. Посмотрите на выручку компании McGraw-Hill, владеющей Platts, и вы все поймете. Естественно, такие игроки не только делают свой продукт, но и пытаются ограничить развитие конкурентов. На самом деле, это нормальная бизнес-история. Мы тоже понимаем, что переход к использованию в контрактах котировки Urals вместо Brent – это серьезный удар по сегодняшним мировым лидерам в этой сфере.

Второй момент, который для нас пока действительно сложен, это все то, что связано с санкционными режимами, поскольку здесь мы сами ни на что повлиять не можем. Даже несмотря на то, что эти режимы не имеют к бирже и клиринговой деятельности прямого отношения (существует специальное изъятие, согласно которому на эти виды деятельности давление не должно распространяться), негативные слухи о возможном усилении санкций и последствиях за их несоблюдение делают свое дело. Те же европейские банки перестраховываются, опасаясь нарваться на штрафы от американских регуляторов.

Но в конечном итоге, я уверен, все проблемы будут решены за счет бизнес-интересов. Пока рынок фьючерсных контрактов Urals находится на начальной стадии развития, все могут делать вид, что можно подождать и не рисковать. Но как только проект достигнет определенного масштаба, когда его уже нельзя будет игнорировать, когда эта котировка начнет внедряться в практику работы российских нефтяных компаний, то все разговоры о перестраховке закончатся, и начнется нормальная работа. Достаточно подключения первых двух-трех крупных международных участников, чтобы остальные сделали выводы. Потому что рынок очень конкурентен, а российский контракт – это с одной стороны финансовый инструмент, а с другой – прямой доступ к рынку российской физической нефти. То есть через фьючерс можно получить реальную танкерную партию. Не обращать внимания на этот инструментарий ни один серьезный игрок, по крайней мере, на европейском рынке и в азиатско-тихоокеанском регионе себе позволить не может.

А глобально есть, к сожалению, еще общий негативный информационный фон. Мы читаем много материалов, где люди пишут о том, что эволюция бенчмарков находится на изломе, что должны быть приняты новые решения, возникнуть новые контракты. Но при этом ставится вопрос: «Мы же не отдадим все это в руки русских? Давайте вместе сделаем что-то другое». Но мы в свою очередь говорим, что есть физические предпосылки, которые сложно игнорировать.

- Козырь в руках.

- Скорее, в трубе.

- Михаил, теперь профильный вопрос для нашей аудитории. Как в этой истории могут участвовать частные инвесторы и даже физлица. Достаточно ли для них инстументов, правовых, организационных опций?

- Это вопрос очень интересный и для нас крайне важный. Начну с позиционирования. Многие участники, брокеры и их клиенты на сегодня мало знакомы со SPIMEX, с СПбМТСБ. Это определенное историческое наследие, поскольку мы выросли из физических рынков, на которых не работают частные клиенты, и где достаточно сложные сделки.

Но это совсем не значит, что сделки, например, Московской биржи удобные и важные, а у нас они не такие. Конечно, тут возникает вопрос информированности. И мы планируем в год своего десятилетия проводить активную информационную политику. Причем в рамках совместной программы с Московской биржей. Вместе мы рассчитываем получить синергетический эффект. Поскольку наши клиенты могут быть заинтересованы в их инструментах (валютный рынок, конвертация и пр.), а те клиенты, которые являются основой российского фондового рынка и срочного рынка, могут присмотреться к нашим инструментам.

У нас помимо спотовых инструментов есть секция срочного рынка. В ней физические лица могут торговать точно так же, как на рынках Московской бирже. Тот же Quik, те же брокера. Такие компании, как «Открытие Брокер», «Финам», БКС, «Алор Брокер», «Ай Ти Инвест» и др. – все у нас представлены и все дают доступ своим клиентам на наши площадки.

Срочные инструменты работают по симметричной технологии. Это некое обеспечение, и дальше – с плечом торговый лимит, в рамках которого можно торговать фьючерсами. Если говорить о линейке, то контракт на Urals, безусловно, ориентирован не на мелкого частного инвестора. Это 1 тыс. баррелей. Он симметричен контракту на Brent и WTI, которые существуют на западных площадках. И для того, чтобы открыть одну позицию, нужно обеспечение порядка 500 тыс. рублей. По сегодняшней волатильности. Это для многих большая сумма. Поэтому, наверное, аудитория будет с большим удовольствием торговать мини-фьючерсом на Brent, который сейчас на Московской бирже достаточно активно обращается.

Хотя если говорить о возможностях арбитражных операций между ценой Brent и Urals, то игроки, которые обладают достаточными денежными ресурсами, могут использовать наш фьючерс против фьючерса на Brent. Для этого не надо ходить на ICE, а достаточно в рамках одного брокера заходить на Московскую биржу и на СПбМТСБ и торговать там фьючерс против фьючерса. И ловить разницу, которая может составлять $1-4.

При этом у нас сейчас есть достаточно большая линейка инструментов, которая может быть интересна частным инвесторам. Это инструменты на стоимость нефтепродуктов. За этим стоят такие совершенно понятные вещи, как бензин и дизельное топливо. Как это работает? Благодаря тому, что у нас есть мощная спотовая секция нефтепродуктов, на которой продается почти 20 млн тонн в год, мы имеем возможность на основе физических сделок считать индексы стоимости топлива для различных регионов. Основным регионом является Москва. Московский регион и граничащие с ним области – это узел, на который приходится порядка 30% внутреннего потребления в стране. По московскому балансовому пункту считается индекс стоимости «Регуляра» (92 бензин), «Премиума» (95), летнего и зимнего дизельного топлива. И на эти индексы существует семейство фьючерсных контрактов, которые закрываются расчетным образом. То есть, на них нет поставки (поставочные инструменты у нас тоже есть, но они не для инвесторов, а для тех, кто хочет получить «физику»). Эти контракты достаточно маленькие – номиналом 1 тонна. Соответственно, обеспечение там тоже не очень большое – тонна дизельного топлива или бензина стоит в пределах 40 тыс. рублей. И эти контракты имеют очень ярко выраженную сезонную динамику. Они, на наш взгляд, достаточно хорошо анализируются. И тренды, которые с ними связаны, интересны сами по себе. Для тех, кто достаточно глубоко погружается в тему торговли энергоносителями, от котировки нефти переходят к следующим историям, например, котировке на газойль. Это в терминах ICE. А газойль в наших терминах – это не что иное, как дизель «Евро-5», который торгуется у нас.

То есть возможен прямой арбитраж по стоимости. Потому что внутренний рынок России очень четко связан с внешним – мы 50% дизеля экспортируем. Как только цена внутреннего рынка начинает проседать, производители либо наращивают продажи внутри, либо переориентируются на экспорт. Очень много разных связей.

А следующим элементом является такая вещь, как крек-спред. Это уже следующий уровень пилотажа. Это когда вы берете инструмент стоимости нефти и берете инструменты, которые определяют стоимость продуктов, вырабатываемых из этой нефти. А между ними возможен арбитраж, что и называется крек-спредом: стоимость тонны нефти против стоимости тонны нефтепродуктов, которые из нее вырабатываются. На этом тоже очень многие работают. Но чтобы построить такой арбитраж, нужно иметь соответственно контракт на нефть и контракт на нефтепродукты.

Поэтому эти инструменты мы предлагаем, по ним довольно-таки неплохая ликвидность. Мы так же, как наши коллеги с других площадок, используем маркетмейкеров для поддержания двухсторонних котировок. Мы на этот рынок привлекаем как клиентов, которые хотели бы хеджироваться, то есть из нашей традиционной клиентуры, так и тех, кто работает через брокеров. Этот класс инструментов вот прямо сейчас можно торговать без всяких ограничений.