Дмитрий Панкин: «Меня настораживает царящая эйфория ликвидности»

Дмитрий Панкин, президент Черноморского банка торговли и развития, в интервью порталу Finversia.ru оценил достаточность мер, предпринимаемых мировыми регуляторами в связи с «коронакризисом», сильные и слабые стороны российской экономики, а также роль международных институтов развития в разрешении кризиса.

- Дмитрий Владимирович, как вы оцениваете ситуацию на российском рынке? Помню, что года два назад ваш банк (тогда вы его еще не возглавляли) планировал размещение в рублях. Если до сих пор не было подходящего момента, то теперь, наверно, не скоро настанет?

- Вы удивитесь, но все обстоит иначе. Несмотря на опасения, связанные с падением мировой экономики в целом и российской в частности, наше исследование рынка показало, что сейчас благоприятный момент для размещения облигаций. Уже ведется активная работа с рейтинговыми агентствами. Сумму размещения пока называть преждевременно. Но могу сказать, что в качестве партнеров выступят Сбербанк и Газпромбанк.

Также хочу отметить, что буквально на днях мы разместили допвыпуск пятилетних евробондов на $150 млн под плавающую ставку LIBOR+225 пунктов. Спрос превысил предложение в 4 раза. Одновременно мы выкупили с рынка около $100 млн бумаг с погашением в 2021 году. Заявки поступили от других международных банков развития. Также в пуле были инвесторы из арабских стран. Более того, мы планируем новые размещения до конца текущего года. Рассматриваем разные варианты - и в России, и в Европе, и в США.

- В своем предыдущем интервью нашему порталу, вы предупреждали о том, что кризис, вызванный пандемией коронавируса, может привести к самому резкому экономическому спаду со времен Великой Депрессии. Со времени той беседы прошло три месяца, режим жёстких ограничений уже снят в большинстве стран. Судя по тому, что банк активизировал свою деятельность, ваш прогноз по глубине падения мировой экономики изменился в лучшую сторону?

– К сожалению, предпосылок к кардинальной корректировке прогнозов нет. Во втором квартале 2020 года падение ВВП в развитых странах, по данным МВФ, составило 13,6%. Такого квартального падения не было даже в период Великой Депрессии 1929 года, когда общее падение экономики было растянуто на более длительный срок. Если же говорить о годовых цифрах, то большинство прогнозов на 2020 – это падение мирового ВВП в районе 5-6%. Вместе с тем, эти прогнозы не учитывают риска повторного введения карантина и различных ограничений осенью со второй волной эпидемии.

Что касается финансового сектора, то массивная накачка ликвидностью со стороны ФРС и ЕЦБ позволила пока избежать наиболее тяжелых последствий для банковского сектора. Впрочем, здесь сказалось и ужесточение надзора и банковского регулирования после кризиса 2008-2009 годов.

По нашим клиентам в странах, где мы работаем, также нет какой-то катастрофической ситуации. С одной стороны, это, как правило, крупные компании, которые считают риски и у которых есть резервы. С другой, работают меры государственной поддержки. В апреле мы притормозили подписание новых проектов, но сейчас, с возможностью привлекать средства на рынке, мы активизировали работу.

- Поскольку наш портал отслеживает и освещает события, происходящие на мировых финансовых рынках, не могу не спросить вас, как получается, что при экономическом спаде, при росте безработицы, фондовые рынки довольно быстро оправились от шока и перешли к уверенному росту? Что стало этому причиной?

- Падение рыночной процентной ставки ведет к росту курса акций - такова финансовая арифметика. Политика ФРС и ЕЦБ по снижению процентных ставок и накачки рынков ликвидностью привели к отрицательным процентным ставкам по первоклассным финансовым инструментам. Соответственно курсы акций растут даже при ухудшении финансовых положений компаний.

Но меня настораживает царящая эйфория ликвидности. Она явно диссонирует с реальной экономикой. Я бы сравнил это с ситуацией, когда рану забинтовали, а продезинфицировать забыли.

- До сих пор существуют опасения относительно возможности «второй волны» коронавируса. Как бы вы оценили комплекс мер, предпринятых для сглаживания последствий «первой волны» для глобальном и локальной (российской) экономики? Проще говоря: как сработали мировые регуляторы?

- Что касается экономической ситуации, то министерства финансов и центральные банки большинства стран отреагировали на вызовы с поразительной решительностью и оперативностью. Думаю, что накопленный опыт борьбы с прошлыми кризисами сыграл немаловажную роль. В преддверии финансового кризиса 2008 года экономика многих стран, особенно Центральной и Восточной Европы, находились в разных стадиях перегрева. Большие дыры в бюджете, госдолг, непозволительно высокие расходы при небольших резервах значительно осложнили ситуацию. А к 2020 году страны обладали фискальным и денежно-кредитной «пространством» для проведения политики стимулирования и смягчения, снизив свою уязвимость к внешним шокам.

В России к важным стабилизирующим моментам я бы отнес прочные ключевые макроэкономические показатели и внушительные накопленные резервы. Хотя, если помните, многие были против того, чтобы пополнять резервные фонды в момент высоких цен на нефть. Но время показало, что решение – копить – было грамотным.

Обратите внимание: несмотря на пандемию Россия сейчас может выплачивать самые низкие проценты по своим еврооблигациям за всю свою историю - на 50-100 б. п. ниже, чем до коронавируса. Это явный показатель высокого доверия финансовых рынков к национальной экономике.

 - В прошлом интервью мы затронули тему отхода от глобализации, возможного усиления политики протекционизма. Ожидаете ли вы усиления этих тенденций или же, напротив, именно глобализация, мировая торговля может стать одним из факторов восстановления мировой экономики?

- Долгосрочный вектор по-прежнему направлен на более тесное межрегиональное сотрудничество. Также долгосрочный тренд – это растущая напряженность и активизация торговой войны между США и Китаем. Но ожидать, что все резко изменится уже завтра я бы не стал. В период кризиса кажется, что наступает новая эпоха, наступит новый экономический порядок в мире и все мы будем жить по иным правилам. Но проходит 2-3 года и все возвращается на круги своя. На мой взгляд, сейчас еще слишком рано говорить о каких-либо глобальных экономических тенденциях, порожденных этой пандемией. 

- Вы отметили роль регуляторов рынка – центробанков – в преодолении кризиса. Менее заметной для широкой аудитории была роль международных институтов развития, к которым относится и Черноморский банк торговли и развития. Какие меры были приняты подобными институтами, насколько значимыми они оказались?

- Международные банки развития столкнулись с нехваткой капитала. Но найти средства для докапитализации для стран-участниц МБР сейчас крайне сложно, так как перед их бюджетами стоит задача масштабного антикризисного финансирования.

Недавно мы выпустили аналитический доклад, в котором говорится, что МБР в кризис оказались на развилке: спрос на их финансирование вырос, но ресурсы остались прежними. После кризиса 2008 года государства сократили объем госрасходов, тогда как активность частных инвесторов также снизилась на фоне стремления к снижению долговой нагрузки — оба фактора увеличили спрос на финансирование от банков развития, но это привело к эрозии их показателей достаточности капитала. При этом, в отличие от коммерческих банков, которым была предоставлена дополнительная ликвидность, международные банки развития не получают ликвидность от ФРС и ЕЦБ.

Инвесторы ждут быстрого восстановления мировой экономики. Однако, если ожидания не оправдаются, то рынки ждет повторная коррекция, несмотря на массивные меры поддержки. Учитывая, что МБР, помимо финансовой, играют еще и значительную социальную роль, мы считаем необходимым усилить потенциал многосторонних банков развития, предоставив доступ к чрезвычайной ликвидности для борьбы с последствиями пандемии COVID-19. Решение вопроса доступа к ликвидности в условиях кризиса - важнейший для будущего международных банков развития.