Россия оказалась худшей в группе сырьевых экономик, ниже – только Венесуэла

«Новая нормальность» – любимый термин российских чиновников для оправдания кризисного состояния нашей экономики. Однако точнее было бы говорить о «новой ненормальности», поскольку РФ выглядит аномальным «гадким утенком» на фоне большинства стран – сырьевых, развитых или развивающихся. Итоги последних пяти лет оказались для России наихудшими по сравнению с остальными сырьевыми экономиками, за исключением Венесуэлы. За последние 9 лет рост нашего ВВП был почти в шесть раз ниже, чем у остальных стран. Такие неутешительные выводы опубликовали накануне президентских выборов несколько российских институтов.

Мировой опыт показал, что падение мировых цен на нефть для сырьевой экономики необязательно должно приводить к экономическому спаду. Однако российская экономика – это своеобразное исключение. Именно наша страна сильнее других страдает от изменения конъюнктуры на мировом рынке нефти. Такой результат стал следствием не только низкого уровня диверсификации российской экономики, но и характера политики финансово-экономического блока, целью которого была макроэкономическая стабильность, а не рост и развитие экономики. В итоге Россия столкнулась с «новой нормальностью», в которой не только развивающиеся страны, но и мировая экономика в целом, и развитые страны растут значительно быстрее нашей страны. Такие выводы делают эксперты из Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН и Института экономики роста им. Столыпина.

Напомним, что сам термин «новая нормальность» стал популярным на фоне мирового финансового кризиса 2008–2009 годов. Именно тогда многие экономисты стали говорить о том, что мировая экономика вошла в принципиально иную фазу, под которой понимается замедление темпов экономического роста. Термин прижился и в РФ. Российские чиновники отмечали у «новой нормальности» несколько отличительных черт: снижение темпов мирового экономического роста, высокая волатильность на всех товарных и денежных рынках и снижение эффективности традиционной государственной политики, имея в виду фискальные, монетарные инструменты и стимулы. О «новой нормальности» применительно к России можно было услышать от премьера Дмитрия Медведева, бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева, от зампреда ЦБ Ксении Юдаевой и многих других чиновников.

Правда, независимые экономисты заметили, что российская «нормальность» больше похожа на ненормальность. В одних и тех же условиях сопоставимые с нами страны устойчиво развиваются, а РФ – переползает из рецессии в рецессию. Поэтому эксперты просят не объяснять российские экономические несчастья ссылками на «новую нормальность». Действительно, уже после мирового финансового кризиса экономики разных стран начали восстановительный рост. Рост наблюдался почти повсеместно: и в развитых, и в развивающихся странах. «Поначалу, в 2010–2014 годах, росла и экономика России, которой кризис 2008–2009 годов нанес более существенный урон, чем большинству других развитых и развивающихся экономик. Однако ни в один из посткризисных годов экономика России не росла быстрее, чем развивающиеся страны в среднем», – подчеркивают экономисты. Уже в 2014-м рост российской экономики опустился ниже среднего по развитым экономикам уровня (0,7% против 2,1%), а в 2015–2016 годах реальный ВВП России и вовсе падал, и это на фоне продолжающегося роста мировой экономики на уровне 2% в год, обращают внимание «столыпинцы». «И даже в 2017 году, который был отмечен восстановительным ростом, экономика России не показала темпы роста уровня даже развитых экономик (1,8% против 2,2%)», – указывают эксперты.

В итоге за последние девять лет российская экономика выросла всего на 6%, тогда как мировая – в среднем на треть. Причем развитые экономики за это время продемонстрировали темпы роста в среднем вдвое выше темпов роста отечественной экономики. Темпы же роста развивающихся экономик и вовсе превзошли российские более чем в семь раз, рассказывают аналитики. Для сравнения: в отличие от РФ Казахстан за тот же период вырос на 43%, Грузия – на 38%.

Постепенно снижается и вклад РФ в мировую экономику. Как пишет бывший экономический советник президента Андрей Илларионов, еще в 2008 году доля России к мировому ВВП составляла 2,5%, тогда как к 2017 году она снизилась до 1,93%. «Доля России в мировом ВВП по паритету покупательной способности снизилась с 3,95% в 2008 году до 3,16% в 2017 году», – отмечают в Институте Столыпина.

Даже на фоне других сырьевых стран Россия выглядит печально. ВВП России в 2017-м остался на уровне 2012 года, тогда как ВВП остальных сырьевых экономик за 2013–2017 годы увеличился в среднем на 13%. Хуже результаты за тот же период показала только переживающая гиперинфляцию Венесуэла.

В качестве основной причины замедления экономического роста в РФ эксперты называют сокращение валового накопления в 2013–2014 годах и существенное торможение потребительского спроса в 2014 году. «В остальных сырьевых странах в этот период инвестиционный и потребительский спрос продолжал расширяться. Кроме того, намного больший вклад в динамику ВВП наблюдался со стороны госрасходов», – поясняют авторы доклада Института Столыпина. Сокращение валового накопления эксперты связывают в первую очередь с замедлением спроса на отечественную несырьевую продукцию.

При этом уже в 2015-м к снижению валового накопления в России добавилось и значительное сокращение потребительского спроса, что было вызвано резким ускорением инфляции, обусловленной девальвацией рубля. Как итог – неуклонное падение реальных располагаемых доходов с конца 2014 года. 

И если ничего не предпринять, Россию ждет длительная стагнация в третьем эшелоне мировой экономики. «При инерционном сценарии к 2035 году экономика России вырастет в 1,5 раза, тогда как мировая экономика – в 4 раза (к уровню 1990 года). К 2035 году Россия может опуститься: по ВВП по ППС – с 6-го на 10–15-е места, а по ВВП на душу населения по ППС с 53-го на 65–70-е места, не исключают они. И только для того, чтобы преодолеть отставание российской экономики за 10 лет, потребуется обеспечить дополнительный среднегодовой прирост ВВП на более чем 2 процентных пункта. «Для того чтобы вернуть нашу долю в мировой экономике за этот период, нужно расти средним темпом не менее 5%», – говорят экономисты.

Решение этой проблемы они видят в первую очередь в увеличении бюджетных расходов и инвестиций частных средств. «Устойчивый остаток средств на депозитах в Центробанке в 2017 году составил около 650 млрд. руб. Учитывая, что одним рублем резервных денег обслуживается в условиях 2014-2016 годов оборот около 8-10 рублей клиентских средств мы получаем не менее 5 трлн. руб. дополнительного кредита в нефинансовый сектор при использовании имеющейся избыточной ликвидности», – уверены исследователи.

Эксперты «НГ» предложения столыпинцев встретили критически. «Основная цель участников Столыпинского клуба – добиться увеличения инвестиций государства в экономику. Статистика, приведенная в исследовании, лишний раз подчеркивает, что в России отсутствует предпринимательская инициатива, подавляющее большинство товаров импортируется, а экономика полностью зависит от цен на нефть, то есть диверсификация экономики носит минимальный характер. Однако, никаких шагов, которые могли бы изменить сырьевую направленность экономики, до сих пор не сделано. И увеличение инвестиций государства в основные фонды, чего так добивается Столыпинский клуб, проблему толком не решит, наоборот, это приведет к росту инфляции, неоправданным затратам на отдельные отрасли экономики и различным перекосам», – считает ведущий аналитик AMarkets Артем Деев. Наполнение резервных фондов валютой и долговыми обязательствами других стран выглядит алогичным на фоне околонулевого роста экономики, рассуждает аналитик компании «Алор Брокер» Кирилл Яковенко. «Эти деньги можно было бы пустить на то, чтобы снизить налоговую нагрузку на малый и средний бизнес и дать ему поднять голову. Можно было бы не зажимать так жестко денежную массу и позволить расти и инфляции, и производствам, в том числе и за счет дешевеющего кредита», – говорит эксперт. Пока же российская экономика рискует свалиться в дефляцию, следствием которой будет сжатие рынков. «При нерастущих ценах предприятиям все сложнее будет сбыть продукцию, потому что и потребители, и контрагенты начнут выжидать, когда цены снизятся еще больше», – говорит Яковенко.