Пора сушить пряники

Изучаем последний доклад о банкротствах юридических лиц.

Из очередного мониторинга ЦМАКП «Банкротства юридических лиц в России» за 3-ий кв., внимание деловой прессы, похоже, сфокусировалось, главным образом, на наблюдении, что число банкротств в сентябре было лишь на 2.1% меньше исторического максимума (октябрь 2009г.). С учётом текущего тренда банкротств (рост примерно на 1% в месяц в 2017г.) максимум этот, скорее всего, будет превзойдён до конца текущего, юбилейно-предвыборного, года. И стало быть, пора сушить пряники.

Между тем, из приведенного там же графика динамики банкротств с 2013г., легко разглядеть, что сама по себе эта динамика никак не похожа на индикатор положения дел в экономике. Во всяком случай - опережающий, или по крайней мере – синхронный. Число банкротств довольно быстро росло на протяжении 2013-14г., которые по ряду показателей остаются, и, вероятно, надолго останутся для российской экономики абсолютно лучшими (как для советской таким недостижимым мерилом оставался 1913г., до показателей уровня жизни в котором для городского населения удалось дотянуться лишь в начале 60-х, для сельского – ещё позже).

И, наоборот, в «застойные» 2015-16гг., кривая банкротств также лежала на своём «дне», от которого оторвалась лишь с началом оживления спроса на стыке 2016-17гг (выпуск стал оживать парой кварталов раньше). Казалось бы, должно быть наоборот? Кстати, и предыдущий максимум, октября 2009г., также пришелся на фазу оживления в экономике, стартовавшего у нас, как и везде в мире, в середине того года (и обозначившегося «зелёными ростками» в виде роста цен нефти и ещё кое-какими, кварталом ранее). На Западе, с его более подвижным чем у нас, рынком труда, примером такого, сильно запаздывающего индикатора делового цикла, может служить динамика числа безработных. Ну и наконец, в абсолютном выражении вклад банкротств юрлиц (за нынешний год их будет порядка 15 тыс.) в общую демографию организаций (ликвидация за год составит порядка 600 тыс. при общем кол-ве 4.5-4.6 млн.) довольно скромен.

Всё это, конечно, никак не означает, что показатель динамики число банкротств лишь отражает давно пережитую, прошлую ситуацию в экономике, когда индикаторы, более адекватные в качестве синхронных и опережающих рисуют в ней некую благостную картину. Реальный сектор экономики (а вслед за ними и банковский, невзирая на рост в нём «бумажной» прибыли) переживают очевидный «шок издержек», когда зарплаты и коммунальные тарифы отреагировали на предыдущий инфляционный скачок, а у предприятий нет возможности перекладывать эти растущие издержки на текущие цены.

В итоге прибыль падает даже в номинале (-8.5% за 8 мес. к предыдущему году), а доля просроченных платежей в кредитах снова растёт (6.13% на начало ноября), не успев даже толком упасть с кризисных максимумов (6.4% в среднем за прошлый год). При этом налоговое администрирование совершенствуется, и рост налога на прибыль в текущем году (17% в год. сопоставлении) далеко опережает налоговую базу, как, впрочем, и все другие не нефтегазовые налоги.

Перспективы роста конечного спроса, всё еще ведомого у нас укреплением рубля, также не блестящи на фоне ожиданий распространения санкций на суверенный долг РФ. Рост товарооборота, довольно шустрый в 1-й половине года, и поддержанный возобновившимся потребкредтованием, фактически затух в 3-ем квартале, если исключить сезонное смещение продаж плодов и овощей. Динамика инвестиций также, похоже, взяла паузу, что очень заметно по ситуации в строительстве. Вероятно, сектора, ориентированные на конечный спрос и его обслуживание (строительство, торговля, логистика), раньше других чувствуют «возвращение стагнации». А рост банкротств в них отражает не только накопленные прошлые трудности, но в какой-то мере и актуальное положение дел.