Камо грядеши, или теоремы Тосуняна

В самом деле, непривычно вместо заполненного людьми обычного зала видеть полиэкран – правда, с теми же знакомыми лицами. И без аплодисментов. Как знать, может быть, мы в нестандартной ситуации приучаемся работать по-новому, экономя и время, и ресурсы и силы? Ну, поживём – увидим.

Надо сказать, даже традиционный доклад президента АРБ Гарегина Тосуняна в онлайн-режиме слушался с большим интересом. Отдадим должное Гарегину Ашотовичу – он сумел найти единственно нужную интонацию и уместил в коротком выступлении массу информации и целый пакет проблем, требующих решения. Проблемы эти он окрестил «теоремами», впрочем, тут же и оговорился: многие из них настолько очевидны и уже не требуют доказательств, что правильнее бы считать их аксиомами.

Хотя начал президент ассоциации как раз с вполне безусловных данных. Россия – самая большая по территории и самая богатая ресурсами страна мира. А поскольку население наше заметно меньше, чем в странах, расположенных на второй-третьей позиции в этом условном рэнкинге, то на душу населения этих самых богатств приходится едва ли не на порядок больше, нежели в США, Канаде и тем более в Китае. Зато по уровню жизни мы занимаем аж 96-е место из 149 стран. Не теорема, не аксиома, а махровый парадокс. Даже если учесть, что в списке Forbes на сегодняшний день свыше сотни российских персон – то есть на их «души» уж точно приходится львиная часть национального богатства. Тоже, знаете ли, не теорема, хотя и требует некоторых объяснений.

Столь общая информация на банковском съезде прозвучала не только «для разбега», но и для того, чтобы обозначить профессиональные проблемы, наличие которых явно тормозит развитие сектора. Одну из своих «теорем» Гарегин Тосунян сформулировал так: объём долгосрочных инвестиций прямо пропорционален доверию инвесторов. Скажете, тоже не требует аргументации? Как сказать… Извините за банальность, но доверие начинается с того, что правилам игры следуют обе стороны: и та, которая их назначает, и та, которой приходится их выполнять. Если правила меняют часто и непредсказуемо, о каком доверии можно говорить? И о каком (снова извините за трюизм) инвестиционном климате?

Боюсь, подробное изложение тезисов выступления президента АРБ невозможно в рамках краткого отчёта о съезде. Но в нескольких фразах они выглядят примерно так.

Финансовая система страны должна быть независимой, это элемент национального суверенитета. Рыночная экономика безусловно требует равных и справедливых условий конкуренции. Если конкуренция деформирована, уровень доверия неминуемо падает. Поэтому, если государство хочет установить монополию тех или иных игроков, они должны быть исключены из рыночной среды. Иными словами, либо государственный банк – со всеми преференциями, но вне рынка, или коммерческий – работающий как раз по рыночным законам.

…Тут я, пожалуй, остановлюсь, потому что последний тезис для многих выглядит, думаю, сомнительным. А если банк, например, и с госучастием, и с частными инвесторами тоже? Как говорится, не будем показывать пальцем, но все знают, о ком идёт речь (хотя это лишь один из многих примеров), и какой банк сейчас, по сути, накрыл рынок целиком, вытеснив на обочину даже довольно серьёзных игроков. Здесь, собственно, два аспекта. Первый – несомненно передовые методы, технологии и организация. Второй – старт с изначально преимущественной позиции (не секрет, что долгое время пенсионные счета можно было открывать исключительно в этом банке). Иными словами, налицо – как раз та самая деформированная конкуренция, о которой идёт речь. Понимая весь пафос слов многих участников съезда (да разве только на съезде об этом говорили), решения, честно говоря, не вижу. Слишком далеко зашло расслоение на банковском рынке, так что игроков с базовой лицензией, к примеру, можно сейчас считать просто-таки героями финансового труда.

Кстати, приведу пару показательных цифр из других съездовских выступлений. После всех «зачистных» мер в России осталось 429 кредитных организаций, три четверти из них – с той или иной долей государства в капитале. Воля ваша, как-то странно выглядит наш банковский рынок. И понятно, почему к равным и справедливым условиям конкуренции так или иначе апеллировал каждый делегат съезда.

Нельзя сказать, чтобы Ольга Полякова, заместитель председателя ЦБ, представлявшая на съезде регулятора, как-то ответила на этот хронический вопрос. Зато отметила, что банковский сектор стал более устойчивым, несмотря на всю необычность нынешнего кризиса. Надо полагать, немало способствовали этому и предпринятые Банком России и правительством шаги, коротко называемые «послаблением». Среди принятых решений стоит отметить снижение отчислений в ФОР (что, по оценкам, позволит банкам в целом сэкономить до 70 миллиардов рублей). Ольга Полякова заметила также, что в секторе – по-прежнему профицит ликвидности.

Перечисляя принятые и предполагаемые меры по смягчению политики регулятора, зампред ЦБ несколько раз повторила, что многие из них – временные, и «вопрос о пролонгации послаблений будет обсуждаться». Другими словами, коронавирус уйдёт, жёсткость вернётся? Слава Богу, пока речь идёт о постепенном, «поэтапном выходе из режима послаблений» – и то хлеб.

Выступивший вслед за ней Сергей Бурцев, председатель правления «Челябинвестбанка», сразу же заговорил именно о конкуренции, предъявившей в условиях «коронакризиса» новые вызовы. Хотя какие новые – сам докладчик заметил, что им уже лет десять. Ограниченный доступ к бюджетным средствам и государственным программам для малых и средних банков – весьма старая песня. Как и странное обыкновение института развития напрямую кредитовать малый и средний бизнес, минуя банки. Тем не менее, появились и действительно свежие проблемы, связанные с ужесточением регулирования сегмента малых и средних банков. Скажем, миллионный штраф, нечувствительный для крупного игрока, в банке с базовой лицензией может создать проблемы. Может быть, есть смысл выставлять штрафы в сумме от оборота?

Отдельный разговор – о доступности для небольших банков современных технологий. Как правило, у них нет для этого ни необходимых кадров, ни нужных средств, порой весьма значительных. Но главное – мало информации, зато полно посредников, готовых за деньги помочь. Между тем, многие малые игроки готовы на разумных условиях воспользоваться сервисами крупных банков, но такая практика, по сути, не принята.

Сменивший банкира Михаил Мамута, руководитель службы Банка России по защите прав потребителей и обеспечению доступности финансовых услуг, посвятил выступление, что называется, «своей» теме. И признался, что прошедшие три месяца оказались для его службы очень горячими – только заявок на реструктуризацию кредита было подано более 2 миллионов… Впрочем, основное внимание Михаил Мамута уделил достаточно новому для банковской системы явлению – поведенческому надзору. И хотя в его основе лежит индекс, который рассчитывается от числое жалоб по отношению к количеству активных клиентов, докладчик особо подчеркнул, что за каждой жалобой – проблема конкретного человека, требующая решения.

Чтобы не утомлять вас вольным пересказом выступлений (а их было немало), скажу сразу: банкиры говорили главным образом о проблемах неравной конкуренции, представители регулятора – о том, как надо жить в условиях до и после кризиса, и сколь важно соблюдать правила и нормативы. Как-то так получилось, что вопросы о характере конкуренции в современной банковской системе вроде как повисли в воздухе…

Несколько слов хотелось бы сказать о двух очень ярких выступлениях. Почётным гостем съезда стал академик Абел Аганбегян, патриарх отечественной экономической мысли. Несмотря на возраст, Абел Гезевич по-прежнему остро и ясно мыслит, не скрывая своих сомнений и несогласий. Приведу лишь два момента, особенно меня затронувших. Первый – когда он говорил о несовершенстве нынешней системы управления: «Нужна другая система и, если хотите, переход к народнохозяйственному планированию». Тем, кто меня читает, думаю, понятно, почему я привела эту цитату. За мантрами о якобы полной несостоятельности плановой экономики у нас практически забыли о том, что без плана как такового ничего не выстроишь. Попытки заменить честный план некими стратегиями, программами или проектами, в общем-то, ни к чему не приводят, разве что к сотрясению воздуха. План – он и есть план.

Второй момент касался денег – откуда их брать, чтобы запустить, наконец, экономику в режиме развития? Аганбегян перечислил несколько очевидных источников, но от одной цитаты всё же не удержусь: «Профицит бюджета – это бред. Нельзя сидеть на сундуке с деньгами». Более того, академик считает, что вполне можно допустить бюджетный дефицит в пределах 3-5 триллионов рублей, эти деньги окупятся ростом экономики.

О «денежном вопросе» говорил и Андрей Нечаев (думаю, первого российского министра экономики особо представлять не надо), заметивший, что «профицит ликвидности в банковской системе – повод для расстройства, а не для радости, это значит, что некому давать кредиты». Да ведь так оно и есть. Помнится, ещё лет пять назад один из банкиров признавался мне, что сидит, мол, на мешке с деньгами, а кредитовать некого. Выходит, деньги экономике не нужны? Нужны, конечно. Однако регулятор обставил кредитование таким количеством правил, нормативов и ловушек, что банкир днём с огнём не найдёт «хорошего» заёмщика, а тот, кому деньги нужны, просто не пройдёт все эти рогатки.

…Заканчивая свои короткие заметки со съезда, хочу сказать, что дистанционный режим нимало не сказался на качестве мероприятия. Знаете, мне показалось, что съезд прошёл даже более оживлённо, нежели «вживую». Но есть и менее радостное впечатление – идёт время, меняются условия, приходят и уходят кризисы, а некоторые проблемы всё так же актуальны, рискуя перейти из хронических в вечные. И вроде бы есть диалог рынка с регулятором, но некоторые вопросы по-прежнему остаются без ответов. Есть, о чём подумать.

Москва.