Лишние деньги: куда их деть?

На повестке дня стояли вопросы влияния бюджетного правила на финансовую стабильность, воздействия профицита ликвидности на финансовые рынки, а также связанных с этим перспектив развития банковского сектора.

Максим Осадчий, начальник аналитического управления, член совета директоров Банка БКФ, который выступал в качестве модератора круглого стола, напомнил о том, как эволюционировала система создания финансовых резервов в РФ – от стабилизационного фонда до Фонда национального благосостояния. Он заметил, что главной целью бюджетного правила, предусматривающего «стерилизацию» нефтегазовых доходов является именно создание валютной подушки безопасности.

При этом, по словам Максима Осадчего, на сегодняшний день «эта подушка существенно ослабела», достигнув на 1 января 2019 года значения около $69 млрд. Для сравнения, максимальное пиковое значение было зафиксировано в начале 2006 года. Тогда совокупные резервы валюты составляли $225 млрд. «Вы видите, к чему привели санкции и политика, которая привела к этим санкциям», – сказал он. При этом он заметил, что бюджетное правило, созданное для того, чтобы пополнить подушку валютой ликвидности, способствует снижению цен на нефти и ослаблению национальной валюты. «В условиях оттока капитала из страны плюс к этому происходит отток валюты с рынка в рамках бюджетного правила. Это не способствует стабилизации курса рубля», – продолжил эксперт.

Доклад Алексея Ведева, заведующего лабораторией структурных исследований ИПЭИ РАНХиГС, был посвящен перспективам ликвидации структурного профицита ликвидности в российском банковском секторе. Для начала он процитировал определение понятий дефицита и профицита, которое дает Банк России. «Структурный дефицит ликвидности банковского сектора – состояние банковского сектора, характеризующееся существованием у кредитных организаций устойчивой потребности в привлечении ликвидности за счет операций с Банком России. Обратная ситуация – наличие устойчивой потребности у кредитных организаций в размещении средств в Банке России – представляет собой структурный профицит ликвидности», – сообщил спикер. По словам Алексея Ведева, на начало 2019 года профицит ликвидности в российской банковской системе составил 2,9 трлн рублей. «Это что? Это резервы экономики, это невостребованные деньги? Что это такое?», – задался он вопросом, а затем пояснил, что это зависит модели экономического развития. «У нас долгое время доминировала модель роста экономики, основанная на расширении потребительского спроса, которая предполагает приток нефтедолларов на фоне интенсивного банковского кредитования», – продолжил эксперт. По его словам, такая модель, достаточно неэффективна, она создает перегрев в банковской сфере. При этом внутреннее производство не растет или растет незначительно, а форсированное расширение внутреннего спроса удовлетворяется за счет инфляции.

При этом ликвидировать профицит банковской ликвидности путем наращивания кредитования, по словам Алексея Ведева, будет крайне затруднительно, поскольку российское население уже сильно перекредитовано – количество граждан, у которых кредитная задолженность банковской системе больше, чем их сбережения, сегодня в России уже превысило 50%, тогда как среднемировой соответствующий показатель – 40%.

– Я не думаю, что кредитная активность населения станет одним из источников ликвидации профицита ликвидности. Если мы рассчитываем на экономический рост, на повышение инвестиционной активности, то эта динамика должна измениться, – резюмировал Алексей Ведев. При этом корпораты, по его словам, сегодня тоже проявляют кредитную пассивность.

Круглый стол «Бюджетное правило и структурный профицит ликвидности. Разворот тенденции»
Фото: Альберт Тахавиев, Finversia.ru

Михаил Матовников, главный аналитик Сбербанка, когда на экране появилась титульная страница его доклада, где был изображен слон, висящий на склонившемся над обрывом дереве, предусмотрительно предупредил: «Это не про Сбербанк, это про Минфин». Его выступление объединило темы двух предыдущих докладчиков. По его словам, реализация бюджетного правила сегодня уменьшает валютную ликвидность банков. «С учетом покупок Минфина профицита текущего счета будет достаточно для поддержания валютной ликвидности только в узком диапазоне сценариев, причем на самых вероятных», – сказал он. Аналитик отметил, что рублевый «структурный профицит» ликвидности может сопровождаться дефицитом нормативной ликвидности для банков после введения Базельских коэффициентов. И профицит бюджета ведет к усугублению этой проблемы. Одним из последствий может стать обострение конкурентной борьбы за клиента, в которой могут пострадать малые банки – из-за роста ставок у крупных банков. «Обострение конкуренции уже вызвало рост депозитных ставок (выше роста ключевой) во всех группах банков. И это уже сказывается на стоимости кредитных ресурсов. Так, ставки по ипотеке также выросли сильнее, чем ключевая ставка», – отметил Михаил Матовников.

Василиса Баранова, старший аналитик группы суверенных рейтингов и прогнозирования АКРА, рассказала о международном опыте соблюдения бюджетного правила. По ее словам, наиболее жесткие бюджетные правила действуют в Испании и Италии.

Алексей Мамонтов, президент Московской международной валютной ассоциации (ММВА), глава Финансового содружества, подверг жесткой критике существующую в России финансовую систему. Он назвал свой доклад «Разрушение частного банковского сектора и конкурентного рыночного пространства». Впрочем, он лишь в очередной раз на свежих цифрах описал давно известные тенденции – сжатие и огосударствление банковского сектора, снижение доступности банковских услуг для населения, особенно в отдаленных от центра регионах, снижение рентабельности банковского сектора.

Москва.