Максим Миронов: Итоги «Крымнаш»

Как посчитать нематериальные выгоды от присоединения Крыма?

К каждой годовщине присоединения Крыма появляется множество аналитических статей, которые довольно подробно описывают различные эффекты этого события (вот один из множества примеров https://www.znak.com/2019-03-15/ekspert_rossiyane_v_celom_proigrali_ot_prisoedineniya_kryma_kak_ispravlyat_situaciyu). Обычно их авторы приходят к выводу, что присоединение Крыма было выгодно только путинской элите, а россияне в целом проиграли. Я бы поспорил с этим заключением. Во-первых, эксперты некорректно связывают негативные тенденции в российской экономике последних лет только с фактом присоединения Крыма. Во-вторых, они игнорируют положительные нематериальные эффекты, которые, скорее всего, можно оценить в триллионы рублей.

Сразу оговорюсь, что в моем посте речь не будет идти о законности или незаконности присоединения Крыма. Здесь как раз дискуссии особо быть не может. Присоединяя Крым, Россия нарушила целый ряд международных обязательств и законов, начиная с Будапештского меморандума и заканчивая проведением референдума под дулами автоматов.
Однако факт незаконности не отменяет, что само это мероприятие могло быть выгодно России в целом как стране, даже несмотря на некоторые негативные последствия. Это как с воровством. Все знают, что воровать плохо и незаконно. Тем не менее, некоторые люди все равно воруют, потому что их ожидаемые выгоды от этих действий превышают ожидаемые издержки, связанные с возможностью наказания. В частности, в России много высших чиновников воруют. Дворцы и яхты Медведева, Володина, Неверова, Золотова, Пескова и многих других чиновников не могут быть объяснены их официальными доходами. Но они продолжают воровать, потому что для них выгоды воровства превышают ожидаемые издержки. Аналогичная в ситуация с Крымом. Выгоды, если их правильно оценить, превышают издержки.

Начну анализ с завышенных оценок издержек. Когда говорят о цене присоединения Крыма, обычно упоминают негативный эффект от санкций и средства, вложенные Россией в Крым.

Эффект от санкций.

Прямой эффект от изначальных санкций, которые были введены в марте 2014 г., для российской экономики был крайне мал. 17 марта 2014 г. США ввели ограничительные меры против 11 российских и украинских чиновников, включая Матвиенко, Рогозина, Суркова, Глазьева, Мизулину, Клишаса, Слуцкого и Аксенова (https://ria.ru/20151125/1328470681.html). Эти лица безусловно, пострадали, но российская экономика этих санкций фактически не заметила. Позже под санкции попало больше людей и некоторые компании (в основном, оборонные), но эффект на экономику опять же был минимальный. Намного бОльший эффект на экономику оказала цена на нефть. С августа 2014 г. по январь 2015 г. цена на нефть упала со 100 долларов за баррель до 45 долларов, и именно с сентября 2014 г. мы начали наблюдать резкое падение курса рубля. В августе 2014 г. доллар стоил 35-36 рублей, а уже в январе 2015 г. – 60-70 рублей. Резкое ухудшение состояния российской экономики во второй половине 2014 г. объясняется падением цены на нефть, а не введением санкций. С марта по август 2014 г., период активного введения санкций, российская экономика и рубль чувствовали себя вполне стабильно без каких-либо серьезных проблем.

Намного более серьезный негативный эффект для российской экономики и качества жизни населения принесли не санкции, а так называемые антисанкции, когда Россия запретила импорт продовольствия из Евросоюза и некоторых других стран. Моя версия, что лоббистом этого решения в правительстве был Аркадий Дворкович. Он, в августе 2014 г. в противоречии всем законам экономики, которые он прекрасно знает, утверждал, что никакого роста цен на продовольствие не будет (https://ria.ru/20140813/1019848082.html). Через полгода, в январе 2015 г., когда уже стало очевидно, что антисанкции вызвали рост цен на продукты, причем затронули в основном не хипстеров с их хамоном и пармезаном, а широкие слои населения и широкий класс продуктов – овощи, фрукты, мясо, молочную продукты, Дворкович продолжал публично защищать необходимость сохранения продуктового эмбарго (https://www.vesti.ru/doc.html?id=2293192). Теперь мы знаем, что Дворкович и Ткачев – большие друзья (https://www.youtube.com/watch?v=cPfZujA3p-w), а Ткачев по совпадению – владелец одного из крупнейших агрохолдингов. Лоббируя введение и сохранение продуктового эмбарго, Дворкович прежде всего работал на интересы Ткачева, который и явился основным бенефициаром от его введения. Дворкович и Ткачев для введения продуктового эмбарго как предлог использовали введение западных санкций, связанных с Крымом. Однако есть ли у вас уверенность, что подобное эмбарго не было бы введено под каким-либо другим предлогом? Есть крупные финансовые интересы конкретных людей. Значит нужно просто придумать повод, чтобы их реализовать. Именно таким образом вводили систему «Платон», чтобы на ней заработал Игорь Ротенберг https://www.gazeta.ru/auto/2015/11/13_a_7889693.shtml). На «Пакете Яровой» заработают партнеры Усманова и «Ростех» (https://dailystorm.ru/obschestvo/paket-yarovoy-vse-chto-nuzhno-znat-o-novom-zakone-hraneniya-dannyh ). Чтобы производители Глонасса немного заработали, с 2017 г. в России все импортируемые автомобили должны быть оборудованы системой «ЭРА-Глонасс». Правительство и Госдума регулярно принимают какие-нибудь законы направленные на обогащение узкой группы лиц за счет основной массы населения.

Многие справедливо замечают, что косвенный эффект от санкций превышает прямой. С нами как со страной все меньше хотят иметь дело. Однако опять же, есть ли у вас уверенность, что если не было бы Крыма, то наше правительство выстраивало бы эффективные институты и улучшало бы инвестклимат? Недавний арест руководителя Baring Vostok Майкла Калви – это негативный эффект для нашего инвестклимата, сопоставимый с эффектом санкций. Подобных негативных событий для инвестиционного климата, помимо санкций, за последние годы было множество. Это и запрет иностранным компаниям владеть СМИ, и экспроприация «Башнефти» у Евтушенкова, и ограничения на свободу интернета («пакеты Яровой и Клишаса»), отравление Скрипалей, фактическая национализация всей финансовой системы, проводимая Набиуллиной, и многие другие меры. Крымские санкции – это лишь одно звено в этой длинной цепи. Представьте, что вы видите идущего по улице алкоголика, всего грязного в описанных штанах. Возможно, если бы он описался не три раза, а всего два, то его штаны были бы чуть посуше. Но глобально его имидж в глазах общества это вряд ли бы исправило.

Это не корректно списывать все экономические беды, свалившиеся на нас, на «эффект Крыма». Если попытаться его изолировать, то, скорее всего, окажется, что эффект относительно небольшой, как в масштабах экономики, так и по сравнению с совокупностью других действий, предпринятых нашим правительством за последние годы.

Траты на Крым.

После присоединения Крыма Россия туда вкачала сотни миллиардов рублей, включая знаменитый Крымский мост – только на него было потрачено 228 млрд рублей (http://www.online812.ru/2018/05/14/007/). Однако мы тут опять попадаем в похожую ловушку. Почему вы уверены, что если бы правительство не отдало эти деньги Аркадию Ротенбергу (https://www.forbes.ru/kompanii/infrastruktura/282637-most-nash-kak-arkadii-rottenberg-poluchil-podryad-na-stroiku-veka), то оно потратило бы их на что-то полезное – пенсии, зарплаты врачам, учителям, строительство больниц и школ? У нас, скорее, есть все основания полагать, что если бы эти деньги не отдали Ротенбергу на этом проекте, то их бы отдали ему на каком-то другом проекте. К примеру, несмотря на все доводы экономистов, что российский бюджет сейчас профицитен и вообще нет необходимости повышать пенсионный возраст, отбирая у нищих людей последние крохи, правительство все-таки, ссылаясь на довод «денег нет», пенсионный возраст повысило. И вскоре после повышения пенсионного возраста приходит новость, что Ротенбергу выделяют триллион рублей на строительство самой дорогой дороги в России (https://www.svoboda.org/a/29814424.html). При этом у проекта вообще нет разумной экономики – невозможно придумать финансовую модель с разумными предпосылками, чтобы эта дорога окупилась даже на горизонте 100 лет. По совпадению, бюджет дороги – это как раз примерно сколько составит ежегодная экономия в ближайшие годы от увеличения пенсионного возраста. К слову, интересно было бы посмотреть финансовое обоснование проекта этой дороги от уважаемых правительственных экономистов, которые финансовыми моделями обосновывали увеличение пенсионного возраста (см. о дискуссии с ними здесь https://mmironov.livejournal.com/44070.html и здесь https://mmironov.livejournal.com/44477.html)
Итого, я бы не переоценивал наши потери от инвестиций в Крым. Если бы бюджет не отдал эти деньги Ротенбергу на крымских проектах, то перечислил бы Ротенбергу (как вариант: Тимченко, Ролдугину, Пригожину) на каких-либо других проектах. Населению эти деньги все равно бы не достались.

Выгоды от присоединения Крыма

Большинство аналитиков вообще игнорирует монетарную оценку положительных эмоций россиян, связанных с присоединением Крыма. Это цифра составляет как минимум несколько десятков триллионов рублей.

Эмоции оценить непросто, но возможно. Например, поехать в отпуск стоит дорого. Во-первых, вы должны потратить значительные деньги на прямые затраты – покупку авиабилетов, бронирование отелей, походы в рестораны и музеи и т.д. Во-вторых, вы не работаете эти две недели, то есть не зарабатываете денег, которые могли бы заработать (даже если отпуск «законный» – вы могли бы, например, туда не ходить и получить компенсацию за неиспользованный отпуск, или во время своего отпуска подработать где-то еще). Тем не менее, люди во всем мире любят отдыхать, потому что их положительные эмоции от отпуска в среднем превышают затраты. В этом случае эмоции по нижней границе можно оценить в стоимость затрат. Люди заводят детей – тоже дорогостоящее удовольствие – рассчитывая получить положительные эмоции. В современных развитых странах дети уже давно не играют роль in-house социального страхования. Для этого есть пенсии и другие инструменты гарантирования достойной старости. Люди заводят детей, чтобы, прежде всего, испытать положительные эмоции, и нижняя оценка этих эмоций – это затраты на воспитание.
Российское население в целом испытало огромные положительные эмоции от присоединения Крыма. К сожалению, никто нормального экономического исследования по измерению этих эмоций не провел, но мы можем судить о масштабе этого эффекта косвенно – через рейтинг одобрения действий правительства. На протяжении предыдущих 4 лет с 2009 г. по 2013 г. рейтинг Путина стабильно падал – с 60% до 45%. В 2014 г. он подскочил до 64%, а в 2015 г. – до 72% (http://www.aif.ru/dontknows/infographics/1475392 ). В самый «жирный» предкризисный год, 2007 г., когда ВВП вырос на 8.5%, а реальный рост доходов составил 13.1%, рейтинг Путина был 55%. В 2015 г., когда ВВП упал на 3.7%, а доходы – на 3.2%, рейтинг Путина составил 72%. Итого, несмотря на падение экономики и реальных доходов, россияне были более удовлетворены работой Путина и правительства, чем когда экономика и их доходы быстро росли. ВВП России в 2014-2015 гг. составлял порядка 70 трлн рублей. Разница между 3.7% падения и 8.5% роста – 14.2% или 10 трлн. рублей (14.2%*70). Итого, в первые годы после присоединения Крыма, мы можем грубо оценить положительные эмоции россиян в 10 трлн рублей в год.

Этот эффект от положительных эмоций длился несколько лет, что в том числе позволило Путину укрепить свои позиции в Думе и показать намного более высокий результат на президентских выборах в 2018 г. (при том, что экономика уже много лет стагнирует). Либеральные пропагандисты этот результат объясняют массовыми фальсификациями и недопуском конкурентов, но то же самое было в 2011-2012 гг. Однако тогда эти фальсификации вызвали недовольство в обществе, и граждане массово выходили на улицы. После присоединения Крыма мы такого недовольства в обществе уже не наблюдали.

За последние полгода рейтинг Путина резко упал – до 32.8% (https://www.bbc.com/russian/news-47008309), и многие аналитики говорят, что эффект Крыма уже пропал. Я не совсем согласен с подобной трактовкой. Резкое падение объясняется введением непопулярной пенсионной реформы. Положительные эмоции от присоединения Крыма, конечно, постепенно затухают, однако еще в апреле 2018 г., до объявления о пенсионной реформы, он составлял 48.4%. Если бы все еще не было положительных эмоций населения от присоединения Крыма, то сейчас рейтинг Путина был бы не 33%, а процентов 15-20.

Итого, положительный эффект для населения России можно оценить в сумму порядка 10 триллионов рублей ежегодно в первые года 2-3 после присоединения Крыма и несколько триллионов в последующие. Суммарный негативный эффект от санкций и других связанных проблем можно оценить в несколько сотен миллиардов, от силы несколько триллионов. Хочу подчеркнуть, что в рамках этой статьи я не анализирую положение жителей Крыма, многие из которых также очень много потеряли (прежде всего, в связи с неопределенностью их юридического статуса, отсутствия нормальных возможностей строить жизнь, бизнес и карьеру, и других факторов). В этой статье речь идет о жителях «материковой» России, которые в среднем, безусловно, на настоящий момент выиграли от присоединения Крыма.

Мой анализ касался в основном краткосрочной перспективы. В долгосрочном перспективе выгоды непонятны, и общий эффект будет зависеть от действий нового правительства России по урегулированию вопроса Крыма с Украиной. Если ничего не делать, то рано или поздно положительные эмоции утихнут, а негативные издержки придется ежегодно нести. В какой-то момент издержки перевесят выгоды. Поэтому России, безусловно, в будущем нужно находить какое-то решение с Украиной по поводу Крыма.

Однако я считаю, что упор на анализ издержек и выгод в вопросе с Крымом, – в принципе неправильный. Либеральные пропагандисты не должны с калькулятором в руке подсчитывать все затраты, прямые и косвенные, и на этих расчетах пытаться убедить россиян в невыгодности присоединения Крыма. Не на этом нужно строить свою аргументацию. Большинство людей в мире не воруют не потому, что издержки от воровства больше выгод, а потому, что им папа с мамой в детстве объяснили, что воровать – это плохо. И общество на протяжении всей жизни им потом объясняет, что это плохо. В России же, к сожалению, воровство является социально приемлемым. Чиновники демонстративно строят дворцы, покупают часы и яхты, так что всем понятно – они это украли. Но с ними продолжают здороваться, в целом хорошо относиться, их воровство не вызывает значительной негативной реакции общества.

Пытаться аккуратно посчитать все издержки присоединения Крыма – это как Медведеву, Пескову, Тимченко или Ротенбергу пытаться объяснять экономику преступления и наказания (https://www.nber.org/chapters/c3625.pdf). Вы, пожалуйста, не воруйте, потому что в будущем, когда придут новые власти, они все это будут расследовать, и у вас есть вероятность потерять все, даже свободу. Намного эффективнее понижать полезность от потребления наворованного здесь и сейчас. Чиновник должен чувствовать неприятие общества уже сегодня. Это должно стать социально неприемлемым.

В случае с Крымом также основные усилия должны быть направлены на объяснение того, что воровать – это вообще плохо, чтобы мы как страна не испытывали положительных эмоций от наворованного. Нужно объяснять, что положительные эмоции нужно испытывать от другого – когда страна развивается, дети хорошие и здоровые растут, чиновники честные и порядочные и т.д. И даже если удалось украсть что-то большое и дорогое, то твои негативные эмоции (от угрызений совести) должны превышать положительные эмоции от обладания этим большим и дорогим

Профиль автора в соцсети: https://mmironov.livejournal.com/