Константин Корищенко: «Без внешних потрясений будем жить при сильном рубле до конца года»

О причинах укрепления рубля, патовой ситуации для Банка России и вероятности нового кризиса порталу Finversia.ru рассказал Константин Корищенко, профессор РАНХиГС.

- Константин Николаевич, что у нас с рублём?

- Есть два объяснения, приведу оба. Первое: уже давно, наверное, с 90-х годов, рынки ведут себя так, как будто жизнь закончится через полгода-год. И если крупные игроки видят хорошую арбитражную возможность, то они готовы формировать позиции вне зависимости от того, к каким негативным результатам это может привести через полгода или год. Особенно, если эти последствия не будут касаться их лично. Их задача – вовремя ликвидировать позицию.

Второе: фундаментальный фактор. Мы очень много внимания уделяем номинальным ставкам, и делаем далеко идущие выводы. Но есть ещё и реальные ставки! И если посмотреть на них, то картина получается совсем иной. Так, в США за последние полтора года – несмотря на рост ставки ФРС – реальная ставка снижается и уходит в отрицательную зону всё больше и больше. В России наоборот: при снижении номинальной реальная – растёт. Теперь сильно упростим ситуацию: в России ставка растёт, в США – падает. Значит, что? Правильно, переток капитала в сторону России.

Есть ещё и третье. Некорректные интерпретации данных из платёжного баланса. Я говорю про отток капитала. Допустим, экспортёр получил валюту и положил себе на счёт. Некоторые утверждают, что случился отток капитала. Статистически, да. А на самом деле? А на самом деле это техническое явление, особенности учета.

Все материалы Finversia-TV

Мы живём в мире, где главным фактором выступает доступ к капиталу, а не параметры текущего счета. Сегодня состояние курса и оценка основных финансовых показателей во многом зависят не от того, как функционирует промышленность, какой размер внешней торговли и прочее, а от того, как страна общается с внешними рынками капитала. Вспомните 2014 год.

Нам постоянно говорят, что рубль – самая пугливая валюта. Мы привыкли к тому, что рубль реагирует на каждый чих. А сегодня рубль показывает прямо противоположное.

Экономика нашей страны проходила определённые периоды развития. Политика ЦБ долгие годы была направлена на регулирование курса, но совсем недавно кардинально изменилась. Хотя на самом деле не так важно, что вы берете в качестве базового инструмента – курс или процентную ставку. Есть путаница с терминологией. В теории плавающий курс не означает, что ЦБ должен воздерживаться от интервенций – речь идет о том, что ЦБ не должен брать на себя более-менее жёсткие обязательства по курсу. А интервенции ведь проводят все. Например, в 2008 году представители ФРС объезжали весь мир, договариваясь о своп-линиях. По сути, это были интервенции в долларах против других валют.

С одной стороны, ЦБ проводит максимально прозрачную политику: публикует график заседаний, итоговые материалы, делает прогнозы. Но с другой стороны, тем самым ЦБ провоцирует игроков, они под политику ЦБ выстраивают свои стратегии. И то, что сегодня мы видим с рублём – это то, как инвесторы воспринимают обязательства: снизить инфляцию, жёстко сдержать бюджет, делать небольшие интервенции и, что самое главное, не принимать никаких обязательств по росту. У нас много говорят про рост, но никто из ведомств не принимает таких обязательств.

Наконец, самый интересный вопрос: ради чего нужны такие жертвы? Ради низкой инфляции? Но под риском оказывается сбалансированность бюджета. Мы можем проводить жёсткую политику в отношении бюджета до тех пор, пока нефть компенсирует наши расходы. Хорошо, допустим, мы достигнем желаемых результатов. Минэкономразвития прогнозирует инфляцию на конец года в 3,7%, рост ВВП на уровне 2%, курс доллара – 67 рублей. Как достичь этих показателей для меня загадка. Для достижения таких целей тарифы естественных монополий должны не просто не расти – они должны снижаться. И должно быть «зажато» денежное предложение, которое обеспечивает кредитное расширение. Непонятно, откуда берутся эти 2%?

- Ситуация повторяет 2008 год?

- Мы имеем и определённое преимущество, и определённый недостаток. С одной стороны, Россия – сырьевая экономика. Это, конечно же, минус. Но, с другой, мы не накопили огромный дисбаланс, как это случилось с переразвитыми западными финансовыми рынками.

Вспомните 1998 год. Основные убытки были на рынке валютных деривативов. Основные потери всегда возникают там, где присутствует серьёзное плечо и резкое изменение условий функционирования. 2008 год такими характеристиками обладал – там было и плечо, и резкое изменение ценовых условий – цен на недвижимость. Мы же оказались более защищёнными и сейчас для нас повторение кризиса 2008 года вряд ли возможно.

За весь период после 2000 года мы, как страна, были нетто-кредитором всего остального мира. Где на 100, где на 200, а где и на все 500 млрд долларов у нас было больше валютных активов, чем валютных пассивов. Мы устранили в 2016 году дисбаланс частной внешней задолженности и не имеем того «слабого места», которое может рвануть, если на внешних рынках случится какой-то кризис. Какой бы кризис не разразился – скорее всего он будет внешним – по нам он ударит не очень сильно. Плечо как раз и обладает удивительным свойством: когда вы его используете на фоне роста – растёте ускоренными темпами. Когда же плечо используете накануне кризиса – случается апокалипсис. Если вы не хотите попасть в кризис и не накапливаете кредитное плечо, то собственно и не обеспечиваете более-менее серьёзные темпы роста. Это стратегический выбор.

- 2008 год запомнился ещё и тем, что рубль и рынки росли вплоть до середины лета.

- Американские рынки обладают свойством раньше всех начинать падать и раньше всех – восстанавливаться. Остальной мир их догоняет. Но, если честно, проблема сегодняшней финансовой конструкции связана с тем, что последний рубеж обороны всё равно у государства. Когда приходит кризис, государство помогает экономике – крупным компаниям за счёт РЕПО или кредитования, скупки активов. Но такая помощь не проходит бесследно, а, к сожалению, ведёт к увеличению дисбалансов, что рано или поздно приводит к новым кризисам. В 2008 году мы активно помогали корпорациям, потом зафиксировали, заморозили ситуацию. Сегодня мы стараемся не тратить, не наращивать долги, пытаемся сохранить баланс защитного типа. Это и защищает нас от кризиса. Но, при этом, исключает и возможность прорыва.

- Считаете, у ЦБ нет выбора?

- В сегодняшней ситуации ЦБ просто вынужден придерживаться политики медленного снижения ключевой ставки, пытаясь продемонстрировать рынку, что этот процесс стабильный. Но рано или поздно снижение остановится. Задача ведь в том, чтобы не обрушить ставку, заставив всех убежать. Ставится задача, чтобы пузырь медленно рассосался. И, возможно, так оно и случится. Обратная сторона медали – удержание высокой номинальной и, как это не парадоксально, высокой реальной ставки.

- То есть крепкий рубль у нас будет не только в 2017, но и в 2018 году? Пока ключевая ставка не опустится до заявленных вами 5-6%?

- Если не будет внешних потрясений, если спокойно пройдём череду выборов, то внутренняя история очевидна. Ставки будут падать. Когда процесс закончится сказать трудно. При повышении номинальной ставки в США до 2% к концу следующего года, и снижении нашей до 6% это ослабит арбитражные возможности. Но рынок нефти эту картинку может поменять. Если же не будет внешних потрясений, будем жить при сильном рубле до конца 2017 года минимум. И в этой связи мне непонятно, откуда у Минэкономразвития доллар стоит 67 рублей уже через полгода?

- Мы будем жить в условиях, когда ставка для бизнеса запредельно высокая?

- Тут тоже не надо перегибать палку. Ставка высокая, да, но важнее ставка реальная, как я уже сказал. При реальных ставках в 3% и выше все субъекты экономики переходят на модель сбережений: не инвестируют, а накапливают. Трудно заработать на рынке, где практически никто не потребляет. Если мы вспомним, то у нас ВВП рос тогда, когда росли госрасходы и расходы населения. А в периоды кризисов – рос чистый экспорт. Вот и сейчас чистый экспорт создает рост.

- Не могу не спросить про «народные» ОФЗ.

- Интересная идея – убрать посредника между государством и гражданином. И ставки хорошие – без иронии говорю. Но дальше начинаются детали. Люди же покупают билеты на сайте Аэрофлота? Так почему такого же рода механизм нельзя применить при продаже ОФЗ?! Всё решаемо. А мы, к сожалению, выбираем наиболее сложный путь – с посредниками.