Павел Шпидель: Что не так с рублем?

Реактивность бегства капитала и принципиальная непредсказуемость данного процесса.

В условиях новой санкционной реальности с 3 кв 2014 по 3 кв 2021 в категории «прочие инвестиции», включающие денежные активы/кредиты/торговые кредиты/авансы/дебиторку и сомнительные операции, было выведено НОЛЬ (2.2 млрд за 28 кварталов, если быть педантичным).

Процедура деофшоризации попадает в эту категорию и в принципе, все то, что уходило уравновешивалось приходом – был найден некий баланс после чистки банковской системы с 2015 по 2019 и закрытия серых схем вывода капитала.

После СВО все сломалось. Масштаб вывода беспрецедентный – 158 млрд долл с начала 2022 по 1 кв 2023, а с 3 кв 2021 – 180 млрд. С начала СВО 25 млрд пришлось на ЦБ и органы государственного управления, т.е. 133 млрд на частный сектор и физлица.

Среди частного сектора на банки и нефинансовый сектор (в основном сырьевые экспортеры) оценочно пришлось около 40-50 млрд, причем основные операции банков и экспортеров были с февраля по июнь 2022, в том числе в рамках стабилизации открытой валютной позиции.

На физлица могло быть сосредоточено 80-90 млрд, половину из которых провели напрямую, а другую половину через посредников – фонды, трасты и прочие уполномоченные структуры.

С начала СВО по официальной статистике ЦБ РФ физлица напрямую вывели на депозиты в иностранных банках свыше 2.7 трлн руб или около 40 млрд по среднему курсу за 15 отчетных месяцев. Для сравнения, за 4 года с 2018 по 2021 накопленная сумма вывода составила 1.3 трлн или 19 млрд по среднему курсу. В расчете на месяц интенсивность вывода увеличилась в 6.8 раза!

С 3 квартала 2022 основной вывод капитала, предположительно, генерируют физлица. С 4 кв 2022 по 1 кв 2023 совокупный вывод со стороны всех субъектов в категории «прочие инвестиции» составил 20 млрд долл (для сравнения, профицит по счету текущих операций – 55 млрд за этот период).

Повышенная активность наблюдается с 2 кв 2023, но официальных данных пока нет.

Какой вывод можно сделать из всего этого?

В прошлом году существовала базовая гипотеза, что в условиях достаточно жестких ограничительных мер со стороны недружественных стран и третирования всего, что связано с Россией, резиденты РФ попытаются минимизировать вывод капитала, опасаясь блокировки/санкций/экспроприации/ареста и других недружественных действий.

Оптимистический сценарий заключался в том, что начнут даже возвращать капиталы с внешних рынков обратно домой – в Россию (около 1 трлн долл по всем видам инвестиций). Ничего подобного.

Нет никакой консолидации общества, если оценивать не эфемерные ментальные конструкции и абстрактные голосования, а фактические действия капитала. То, как голосуют реальные деньги.

Оптимистическая гипотеза не оправдалась и тут формируется другая гипотеза, исходя из тех тенденций и данных, которые имеются.

Жизнь – это баланс рисков и возможностей. Да, на внешних рынках велик риск блокировки денег, но внешние рынки многогранные и не обязательно нырять в логово западной финразведки напрямую, т.к. есть ОАЭ, Гонконг и другие рынки. Риски есть, однако в России рисков больше для тех, кто имеет альтернативные взгляды на будущее.

Политика затягивания гаек и противодействия несогласным создает вторичные риски потери свободы или даже жизни в России, что перевешивает возможные риски потери капиталов на внешних рынках.

Взвешивая все за и против капитал голосует за бегство, выводя кэш уже не «грузовиками, а эшелонами». Чем сильнее будет противодействие инакомыслию и борьба с оппозицией, зачищая пространство от нелояльных элементов, тем масштабнее будет бегство капитала.

До 25% от населения имеют альтернативную позицию, формируя до половины от всего национального богатства России. Логично, что в условиях эскалации борьбы с оппозицией и/или деградации политической обстановки отток будет увеличиваться.

Это те риски, которые следует учитывать в рамках оценки потенциала курса рубля, финансовой устойчивости и движения денежных потоков.