Павел Шпидель: Проблемы БРИКС

Почему сообщество BRICS не сможет стать конкурентом резервным валютам и не запустит полноценный этап дедолларизации в настоящий момент?

Одним из важнейших условий кристаллизации резервной валюты является свободное движение капитала, помимо емкости валютной зоны, масштаба экономики, глубины диверсификации, степени развития финансовой системы и еще других важнейших атрибутов.

Среди всех нейтральных стран только один Китай может претендовать на создание резервной валюты. Конкурент, следующий за Китаем – это Индия, но этот вопрос станет актуальным не ранее, чем через 30 лет при условии интенсивного развития экономики Индии, а Россия по очевидным причинам (ничтожный размер экономики и политические факторы) не сможет претендовать на этот статус никогда, за исключением локальных интеграционных процессов в ЕАЭС.

Масштаб, глубина диверсификации и уровень развития китайской экономики достаточны, чтобы конкурировать с США и Еврозоной. Есть проблемы в уровне развития финансовой системы и спектре предоставляемых финансовых инструментов и услуг в сравнении с США, но данную проблему можно закрыть со временем.

То, что не получится решить – структурные особенности финансовой системы и политическое устройства Китая, предполагающие ограничения на движения капитала. Важно понимать, что резервный статус не может возникнуть в условиях ограничений на движение капитала.

Что значит ограниченно конвертируемый юаню? Что вообще понимается под Capital Control в Китае?

Большинство процедур регулируются в рамках State Administration of Foreign Exchange (SAFE), China Securities Regulatory Commission (CSRC) в координации с Народным банком Китая, центральными и региональными властями.

• Лимиты на обмен валюты в рамках ежегодных квот на конвертацию юаней в иностранную валюту для иностранных инвесторов, которые отличаются в зависимости от региона и направлений инвестиций.
• Лимиты на вывод прибыли в рамках ограничений на репатриацию капитала через дивиденды и проценты.
• Отраслевые квоты на вывод капитала для чувствительных отраслей, которые меняются в зависимости от политической и экономической ситуации, что требует спецразрешений и лицензий.
• Контроль международных финансовых операций, при которых Китай может во внеочередном порядке запрашивать информацию о транзакциях, что фактически означает легитимизацию ручного управления, что сильно подвязывает иностранные инвестиции на политическую и экономическую конъюнктуру.
• Более жесткие требования на регистрацию иностранных компаний в рамках спецразрешений властей, а иностранный бизнес может столкнуться с ограничениями на владение собственности в рамках предельной доли участия и нюансов корпоративного управления (допуск представителей китайского истеблишмента в управление).
• Крайне недружественная инфраструктура для иностранных инвесторов, требующая непосредственного участия в китайской экономике, что фактически отсекает любые формы неинституциональных портфельных инвестиций.
• Портфельные инвестиции в Китае регулируются в рамках квот QFII от 2002 и RQFII от 2011 и накладывают массу ограничений, что отсекает от рынка неквалифицированных участников, но даже среди квалов подобная политика сильно ограничивает привлекательность инвестиций в Китай.

Иностранные инвестиции не могут генерироваться в условиях ограничений на движение капитала, что подразумевает неконкурентные условия и нерегулируемые, непрогнозируемые риски заморозки инвестиций на неопределенный срок, когда политические и инфраструктурные факторы превалируют над экономическими. Вывести надо, а не дают – кто будет ввязываться в это?

Свободное движение капитала предполагает, что логика движения капитала имеет конкурентную природу в рамках риск/доходности, когда капитал перераспределяется из отраслей и финансовых инструментов с предполагаемой более низкой доходностью и/или высокими рисками в зону с меньшими рисками и лучшей доходностью/перспективами роста, а не по указке властей (что можно выводить, а что нельзя).

Нет конкурентов доллару и евро на международном рынке капитала и не предвидится в ближайшее время, т.к. чтобы юань вышел из тени – Китай должен пойти на либерализацию финансовой политики и снять ограничения на Capital Control.

Кроме юаня ни одна из валют нейтральных стран ни через 10 лет, ни через 20 лет даже близко не приблизится к текущей форме юаня. Следующим за Китаем следует Индия среди нейтральных стран, но Индия достигнет современного Китая 2023 не ранее 2050-2060 года по уровню развития.

В этом смысле любой слом существующего мирового порядка на валютном рынке стоит рассматривать исключительно через фокус Китая.

Однако, есть основания полагать, что Китай и не намерен покушаться на статус мировых резервных валют, по крайней мере, на данном этапе.

Присутствие юаня следует разделять: торговые, в том числе расчетно-кассовые операции, финансовые международные операции (прямые, портфельные и прочие операции), доля в международных резервных активах и доля иностранных инвесторов в частных инвестициях в акции, облигации и денежные инструменты, номинированные в юанях.

Вот последние два направления напрямую относятся, к так называемому, резервному статусу.

Исходя из актуальных тенденций, Китай в настоящий момент концентрируется только на первом направлении, т.е торговые и расчетно-кассовые операции в юанях, для которых на август 2023 оценивается в 4.5-5% в структуре общемирового оборота.

С 2000 по 2010 практически не было прогресса, а доля юаня была около нуля, к 2017 произошел рывок до 1.5% и особое ускорение последние три года. Китай все активно переводит национальную торговлю (экспорт и импорт) в юани и более того, создает шлюз для юаневых сделок за пределами китайской таможни, в основном со странами средней Азии, Ираном и Россией.

С 2010 Китай последовательно продвигает юань в международных расчетах и особо активно с 2020.

В финансовых операциях доля юаня балансирует около 2% и примерно столько же в резервных активах, однако это кратно выше, чем в 2008. С другой стороны, концентрация иностранных инвесторов в финансовых инструментах, номинированных в юанях, снижается и особо активно с 2017 после ожесточения противостояния с США.

Данная тенденция наиболее показательна с точки зрения международного признания юаня и наращивания валютного оборота, т.к. оборот по финансовых сделкам составляет свыше 95% в структуре оборота на международном валютном рынке.

Какой вывод можно сделать?

Китай находится на первой/начальной фазе экспансии, любое расширение начинается с торговой экспансии, на следующем этапе развертывание трансграничного фондирования (юаневые кредиты), на третьем этапе – международные прямые и портфельные инвестиции Китая во внешний мир и на последнем этапе – привлечение международного капитала в финансовые инструменты, номинированные в юанях.

В чем логика действий Китая? Расширение присутствия юаня на внешнем рынке и сброс внутренней энтропии через децентрализацию и международное распространение юаневой денежной массы.

Это в свою очередь позволит интенсивное расширение финансовой системы Китая обратить во вне, одновременно нейтрализуя потенциальное инфляционное давление и «сбрасывая долги», находя при этом новые точки развития на внешних рынках.

При этом, я бы не рассматривал юань, как конкурент доллару или евро, они находятся в разных измерениях, на разных этапах развития и с иной траекторией развития.

Не будет никакой явной дедолларизации среди недружественных стран, однако будет более выраженная юанизация среди нейтральных стран, где Китай будет брать в свою орбиту подчиненные и зависимые от Китая страны, расширяя свое влияние. По сути, тот же империализм, но под китайским соусом.

Что касается кристаллизации юаня, как полноценной резервной валюты по образу и подобию доллара и евро, – не думаю, что это будет в нашем поколении просто по причине, что маловероятно, что Китая изменит вектор политического развития, отказавшись от валютного контроля.