Катар: новое противостояние на Ближнем Востоке

Буквально несколько недель назад на Ближнем Востоке, который и без того является одним из самых неспокойных регионов мира, возник еще один очаг напряженности: 5 июня 2017 года сразу 10 стран практически одновременно заявили о разрыве отношений с Катаром. Поводом для полноценного дипломатического кризиса стали обвинения Катара во вмешательстве во внутренние дела других стран, а также в поддержке ряда террористических организаций.

Судя по всему, относиться к возникшему очагу дипломатической напряженности следует очень серьезно: во-первых, весьма показателен список стран-частниц «катарского дипломатического демарша» – Бахрейн, Египет, Йемен, Коморские острова, Ливия, Маврикий, Мавритания, Мальдивы, Объединенные Арабские Эмираты и Саудовская Аравия полностью разорвали дипломатические отношения с этой страной, а Иордания – объявила о понижении их уровня. Во-вторых, дипломатический кризис сопровождал (и, кстати, по-прежнему сопровождается) экономической блокадой Катара. В частности, Саудовская Аравия – единственная страна, имеющая официальную сухопутную границу с Катаром – заявила о полном прекращении наземного сообщения с этой страной.

С чем же связан катарский дипломатический кризис?

Немного о Катаре

Для того, чтобы попытаться разобраться в причинах неожиданно разразившегося политического кризиса необходимо сказать буквально несколько слов об экономике этой страны.

Катар – небольшая, но очень богатая страна. В настоящий момент численность ее населения приближается к отметке 2,5 млн. человек (из них около 97% проживает в городах), причем более 50% населения составляют иностранные рабочие, приехавшие в страну «на заработки», при этом валовой внутренний продукт Катара по итогам 2016 года превысил 180 млрд. долл.

По показателю валового внутреннего продукта, приходящегося на душу населения, Катар стабильно занимает первое место в рейтинге самых богатых стран мира, причем своему огромному богатству он обязан колоссальными запасами полезных ископаемых (прежде всего, природного газа и нефти). Нефтегазовый сектор безусловно доминирует в национальной экономике, формируя более половины валового внутреннего продукта, около ¾ доходов государственного бюджета и более 80% стоимости экспорта.

С точки зрения же остальных природных ресурсов Катару фантастически не повезло: очень небольшая территория (немногим менее 11500 квадратных километров); чрезвычайно бедные почвы при минимальных осадках и очень высоких среднегодовых температурах (собственное сельское хозяйство в Катаре фактически отсутствует); практически полное отсутствие пресной воды (отсутствие собственных водных ресурсов заставило Катар одним из первых заняться промышленным опреснением морской воды).

В результате экономическая модель Катара является типичной для нефтяных экономик: продавая на внешнем рынке природный газ (эта страна входит в пятерку крупнейших экспортеров природного газа) и нефть (Катар – член ОПЕК), страна приобретает все необходимое и, в частности, продовольствие, которым самостоятельно обеспечить себя объективно не в состоянии. Именно зависимость от импортного продовольствия делает для Катара такими болезненными любые меры экономической изоляции: налаживание альтернативных поставок продовольствия морем (через Персидский залив) требует времени и далеко не всегда может быть проведено в сжатые сроки.

Почему именно Катар?

При достаточно типичной для «нефтяной монархии» модели экономического развития Катар обладает одной уникальной особенностью: страна является одним из самых активных игроков на мировом рынке природного газа. Дело в том, что Катар обладает колоссальными запасами природного газа, занимая по этому показателю третье место в мире (см. таблицу 1).

Таблица 1. Рейтинг стран мира по доказанным запасам природного газа

Источник: BP.

Данные, приведенные в этой таблице, позволяют сделать один весьма примечательный вывод: катарский дипломатический кризис является следствием ужесточения конкуренции на глобальном рынке природного газа.

По большому счету, «политическая игра в Катаре» – это попытка добиться серьезного передела рынка сжиженного природного газа (далее – СПГ) и, в значительно меньше степени, рынка «трубопроводного» газа. Политическая и частичная экономическая блокада страны – это результат столкновения стратегических интересов, стран уже занявших свое место на газовом рынке (прежде всего, это сам Катар, на который приходится немногим более 30% глобального экспорта СПГ), и стран, которых сложившийся статус-кво по тем или иным причинам не устраивает. Собственно, большинство из них и входит в перечень стран, объявивших Катару «дипломатический бойкот».

Базовая идея противостояния предельно проста: Катар готов всеми силами бороться за сохранение своего лидирующего положения на мировом рынке СПГ (и у него есть все шансы его сохранить – катарский СПГ имеет очень низкую себестоимость производства), а его основные конкуренты, к примеру, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, всерьез намерены побороться за позиции на этом рынке.

Как считает Оксана Лукичева, аналитик по товарным рынкам компании «Открытие Брокер», «в целом можно сказать, что … сложившаяся ситуация с отношением к Катару является следствием передела мирового рынка газа и обострением конкуренции в поставках при включении в оборот все большего количества СПГ-терминалов».

Мало того, на экономическую подоплеку этого противостояния накладывается и политическая составляющая: Саудовская Аравия традиционно является региональным лидером (этот статус очень явно прослеживается даже в официальных документах, которые обнародуются на государственном уровне), а Катар проводит весьма и весьма независимую политику, используя все доступные для этого инструменты. В частности, именно в столице Катара находится центральный офис одной из самых влиятельных медиакомпаний арабского мира – Аль-Джазиры.

Что происходит на мировом рынке СПГ?

Далеко не все страны смогли своевременно и, что самое главное, правильно среагировать на стремительное развитие рынка СПГ. «Заторможенная реакция» многих стран-производителей природного газа на эту глобальную тенденцию обусловлена тем, что в течение длительного времени рынок СПГ находился в своеобразном «спящем состоянии»: первый контракт был заключен лишь около 50 лет назад, а интенсивно развиваться глобальный рынок СПГ начал только в нынешнем столетии, причем мощным импульсом для его развития стала чрезвычайно благоприятная ценовая конъюнктура рынка энергоносителей, имевшая место до мирового финансово-экономического кризиса 2008 года.

Фактически всех страны-производители природного газа могут быть разделены на 3 большие группы:

1) «страны, успевшие вовремя» – это страны, в том числе и Катар, которые смогли первыми «разглядеть» потенциал глобального рынка СПГ и, соответственно, начать инвестировать в соответствующую инфраструктуру. Производство СПГ – очень капиталоемкий бизнес (многие проекты в этой сфере начинаются от 1 млрд. долл., а наиболее масштабные из них без особого труда перешагивают и отметку в 10 млрд. долл.), характеризующийся довольно длинными сроками окупаемости (в современных реалиях – порядка 6-9 лет), поэтому на первоначальном этапе развитие подобных проектов они зачастую поддерживаются на государственном уровне;

2) «страны, которые немного опоздали», предпочитавшие не принимать на себя значительных рисков и, по сути, наблюдавшие за процессом становления мирового рынка СПГ немного со стороны. Выжидательная тактика привела к тому, что «осторожные страны» просто упустили тот момент, когда рынок СПГ «вырос из коротких штанишек» и начал чрезвычайно быстро расти. Многие из них успели запустить локальные СПГ-проекты, однако по тем или иным причинам они так и не успели выйти на проектную мощность. Как правило, подобные проекты «споткнулись» либо на не очень удобной для потребителя логистике, либо на недостаточном уровне развития соответствующей инфраструктуры, прежде всего, регазификационной;

3) «страны, которые все пропустили», причем далеко не всегда подобная ситуация является результатом банального стратегического прочета, к пример странам, располагающим значительными запасами природного газа, но не имеющим выхода к морю, намного интереснее развивать «классические» газопроводы.

Дипломатическая блокада Катара – это столкновение интересов первых двух групп стран, причем помимо, собственно, ближневосточных стран, в него прямо или косвенно оказались «втянуты» почти все заметные игроки глобального рынка природного газа.

С достаточно высокой долей вероятности можно предположить, что ставкой в большой катарской политической игре является доминирование на европейском рынке сжиженного природного газа. Дело в том, что мировой рынок СПГ характеризуется явно выраженной сегментацией: на нем можно выделить европейский, юго-азиатский и североамериканский сегменты, причем конкурентная борьба обостряется за каждый из них. На североамериканском рынке СПГ свою роль сыграла «сланцевая революция», на юго-азиатском – наращивание экспортного потенциала СПГ Австралией, а на европейском – системное усиление конкуренции между природным газом, поступающим по газопроводам, и СПГ. Важно отметить, что участники европейского рынка заинтересованы в диверсификации поставок «голубого топлива», причем в силу относительной географической близости рассматривают Ближний Восток как «естественного поставщика» энергоресурсов, в том числе и СПГ.

Надолго ли конфликт?

Скорее всего, дипломатический конфликт вокруг Катара затянется на годы, причем для этого можно назвать сразу несколько причин:

1) ни одна из его сторон не имеет ни малейшего желания уступать своим политическим оппонентам. Катар прекрасно понимает, что, однажды потеряв рынок СПГ, вернуть его будет практически невозможно, а его «газовые оппоненты» осознают, что они, не сместив Катар с «газового пьедестала», не смогут рассчитывать на значительное увеличение своей рыночной доли. Кстати, о готовности сознательно затянуть этот конфликт явно свидетельствует тот факт, что требования, которые были предъявлены Катару его оппонентами для снятия экономической блокады изначально можно назвать «феноменально жесткими», т. е. уже на этапе их предъявления можно говорить об их неприемлемости для Катара. В частности, нужно упомянуть о требовании разорвать дипломатические отношения с Ираном, что весьма проблематично – Катар и Иран совместно разрабатывают одно из крупнейших газовых месторождений в мире Северное/Южный Парс;

2) в отношении Катара нет абсолютного единства – и это справедливо даже в отношении арабского мира: понижение уровня дипломатических отношений с Иорданией совершенно не эквивалентно их разрыву; продолжает воздерживаться от вмешательства в конфликт Оман; в качестве посредника в переговорах готов выступить Кувейт, а США одновременно являются стратегическим партнером как Саудовской Аравии, так и Катара и не заинтересованы в установлении в регионе «политической гегемонии» какой-то одной из этих стран. Катар вполне может себе позволить «пожить в изоляции», особенно если учесть, что Иран и Турция уже заявили о готовности поставлять продовольствие в страну. По мнению Бориса Долгова, старшего научного сотрудника Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН, «у властей Катара достаточно ресурсов, и финансовых, и нефтяных, чтобы спокойно пережить нынешний бойкот. А на большее, чем отзыв послов, соседи Катара точно не пойдут – потому что они нуждаются в его финансах точно так же, как в них нуждаются европейцы. Да и не все исламские страны намерены ссориться с Катаром»;

3) в определенной степени возникновение еще одного очага «вялой напряженности» выгодно всем его участникам: как минимум, она способствует поддержанию мировых цен на энергоносители. При этом, как полагает Вячеслав Мищенко, старший вице-президент Argus Media, «никто из потенциальных участников не заинтересован в эскалации конфликта, начале боевых действий».

Таким образом, можно констатировать, что дипломатический конфликт, возникший вокруг Катара, имеет все шансы превратиться в еще одну «вечную данность» мирового рынка энергоносителей, с одной стороны, не давая ему «провалиться вниз» по ценам, а, с другой стороны, способствуя росту волатильности рыночных цен.