Тень стагфляции, или чего боится ЦБ России

На фоне эйфории, связанной с глобальным ростом сырьевых цен и хорошим исполнением бюджета, состояние российской экономики внушает серьезную тревогу. И основное беспокойство вызывает даже не сегодняшняя (уже выше 7%) инфляция, а будущая или ожидания, что она еще вырастет.

Глобальный всплеск инфляции в третьем квартале обеспокоил как российских, так и международных экспертов. Основная причина галопирующих цен – восстановительный рост после снятия ограничений, введенных в тяжелую фазы пандемии. Предложение не успевает за спросом – таковы эффекты активного стимулирования экономической активности. Средства, влитые в экономику путем раздачи денег и через разнообразные льготы, продолжают выходить на рынки – товарный и потребительский, что дает всплеск инфляции.

Россия на изломе

В российской экономике вроде бы все хорошо: цены на нефть растут, рубль укрепляется, бюджет исполняется с профицитом. Но на самом деле мы находимся на серьезном изломе, и, несмотря на затишье, в любой момент, как на фронте, может начаться пальба.

Инфляционные ожидания начали расти еще в мае, и сейчас приближаются к пиковым значениям 2016 года. С высокой вероятностью они превратятся в инфляционный всплеск в конце года, и для предприятий и граждан это будет неприятный холодный душ. Цены уже осенью начали разгоняться, как болиды Формулы 1, и при непринятии срочных мер на первый взгляд скромные 0,3% недельной октябрьской инфляции спустя месяцы превратятся в 17% годовых. Думаю, что население России к такому росту цен вряд ли готово.

К сожалению, свою лепту внесла предвыборная кампания и единовременные выплаты довольно крупных, по российским меркам, сумм разным категориям граждан. Эти средства с лагом в 4-6 месяцев выйдут на рынок и окажут давление на цены.

В январе нам также предстоит и повышение регулируемых цен – разнообразных тарифов, что создаст дополнительный сезонный эффект. Поэтому объективно итоговый тренд инфляции будет виден только в марте.

Итак, мы ожидаем роста инфляции до конца года, а будет ли в дальнейшем падение, зависит от тех шагов, которые ЦБ, в одиночку, как Дон Кихот, борющийся с ценами, предпринимает в последние месяцы. Превентивные меры регулятора дадут свой результат только в начале 2022 года. Резкое повышение процентной ставки в сентябре и октябре было таким предупредительным выстрелом, хотя многих оставило в недоумении.

Почему растут цены?

Сегодняшняя инфляция – это плата за кризис, своеобразный «налог на всех», главный источник компенсации затрат на преодоление экономических последствий пандемии.

В целом же инфляция в России имеет монетарный характер. Главным ее фактором является М2, объем денежной массы на рынке, а также инфляционные ожидания, которые экономисты научились измерять. Структурные факторы остались в 90-х, когда для выравнивания ценовых пропорций и обеспечения свободного движения капитала и конвертируемости рубля повышали целые категории цен. Так делали, чтобы, к примеру, квартира не стоила как автомобиль, как было в 1993 году.

Своими решениями и, что немаловажно, словами ЦБ определяет оба главные компонента инфляции. «Заговаривание цен» необходимо, потому что инфляционные ожидания, и это уже доказанный научный факт, напрямую влияют на будущий рост цен (за открытие этой взаимосвязи, к слову, получена Нобелевская премия).

Есть и третий фактор инфляции, который в России до последних лет был очень инертным, – это стоимость жилья. На Западе большая часть жилой недвижимости куплена в ипотеку, а ипотечная ставка привязана к ставке рефинансирования. Поэтому стоимость жилья занимает 30% в индексе потребительских цен. В России с развитием ипотеки этот фактор также начинает играть все большую роль.

Чего боится ЦБ?

Основной страх российского регулятора – это превращение инфляции в стагфляцию. Напомню, что стагфляция – это высокая инфляция при низких темпах роста экономики. Довольно неприятная штука: из стагфляции очень сложно выбраться, и, более того, выход из нее, как правило, сопряжен с серьезными экономическими и политическими потрясениями. Российская экономика находилась в классической стагфляции в 90-е годы и вышла из нее через болезненный дефолт 1998 года.

Подстегивание экономической активности влечет за собой повышение цен, а они и так высоки. В этой ситуации падение темпов экономического роста (по той или иной причине) грозит сваливанием в стагфляцию. Вот почему ЦБ бьет во все колокола, и его заявления о борьбе с инфляцией – именно в логике избегания стагфляции, потому что регулятор с его ограниченным инструментарием со снижением экономического роста бороться не сможет.

Противоречивый опыт соседей

По мере продолжения роста инфляции и инфляционных ожиданий регуляторы во всем мире переходят к более жесткой монетарной политике или, по крайней мере, собираются перейти в ближнесрочной перспективе. В большинстве стран EM повышение ставок продолжается.

А вот в США и Китае процентные ставки остаются без изменений. Федрезерв считает, что помимо инфляции нужно обращать внимание на другие показатели, например экономический рост, при котором краткосрочные периоды роста цен вполне нормальны, а Китай для снижения денежной массы использует другой механизм – повышение резервных требований к банкам.

Зато Турция ставит эксперимент на живых людях и в условиях очень высокой инфляции снижает ставку для стимулирования экономического роста. В итоге – резкая девальвация лиры и резкое улучшение торгового баланса, несмотря на почти 100%-ную зависимость Турции от внешних энергоносителей. Долго ли турки смогут выживать при 20-25% инфляции? Во многих странах при такой инфляции возникают социальные волнения. Посмотрим.