Михаил Леднев: «Желательно, чтобы маркетплейсы не были аффилированы с финансовыми институтами»

О «чёрном лебеде» коронавируса, недостаточной финансовой грамотности предпринимателей и влиянии развития экосистем на конкурентную среду финансового рынка порталу Finversia.ru рассказал Михаил Леднев, к.э.н, генеральный директор «Финанс ПРО».

- Михаил, хотели начать с глобального вопроса: на финансовых рынках сейчас активно обсуждают различные факторы, которые могут привести к мировому финансовому или экономическому кризису. Есть чисто экономические причины, такие, например, как цикличность экономики, есть «черные лебеди», тот же коронавирус. Какие в этой связи ожидания у вас, что может стать триггером кризиса?

- Есть, разумеется, глобальные экономические вызовы. Но поскольку мы работаем в более «приземленном» сегменте факторинга и других финансовых продуктов, мы находимся на переднем крае. То есть видим, что происходит у клиентов, что они хотят в данный конкретный момент времени. Поэтому с точки зрения бизнеса нельзя говорить о том, что мы наблюдаем какую-либо фазу кризиса. Да, в целом обстановка не внушает серьезного оптимизма: денег у потребителей, у населения становится меньше, спрос в целом падает, товаров и, тем более, предметов роскоши, приобретается всё меньше. Мы работаем с ритейлом и видим, что выручка некоторых компаний стагнирует.

Одновременно активно развиваются такие форматы, как дискаунтеры и даже «жёсткие дискаунтеры» (например, сеть «Светофор»), которые экономят на всём, но за счет этого дают более низкую цену. Есть даже магазины, куда привозят товары, у которых подходит к концу или даже уже закончился срок годности. Но люди приезжают за ними со всего города. То есть в этом плане можно говорить о стагнации или даже кризисе.

Что касается «чёрных лебедей», то коронавирус, на мой взгляд, несколько надуманная вещь. Статистика говорит о том, что от эпидемии гриппа умирает больше людей, чем от коронавируса. Тем более, что Россия им пока не затронута. Хотя новый вирус повлияет на товарооборот с Китаем. Китайцы дисциплинированно перестали выходить на работу, производство сократилось. На нас это отразится с некоторым временным лагом, поскольку мы видим, что у наших клиентов есть складские остатки, но скоро может появиться недостаток товаров или комплектующих из Китая, в связи со срывом поставок с китайской стороны

- Китай в мировой торговле занимает, по разным оценкам, 15-18% всего товарооборота.

- Да, у нас серьезный товарооборот с Китаем; у многих российских компаний там находится производство. Думаю, что через 2-3 месяца мы увидим реальную картину и поймем, насколько всё плохо. Если производство простоит еще месяц-полтора, то мы это почувствуем.

- Вы отметили, что клиенты вашей компании в целом ощущают сокращение потребительского спроса. Это происходит во всех сегментах рынка, вы наблюдаете падение заявок на привлечение финансирования?

- Здесь ситуация двоякая: снижается спрос на товары, которые не относятся к товарам первой необходимости, но, одновременно, растет спрос на продукты питания и более дешёвый продуктовый сегмент. То есть поставщики дискаунтеров, например, «Светофора» или «Пятерочки», наоборот – «на коне», наращивают объемы поставок и чаще обращаются за факторинговым финансированием. Поэтому заявок меньше не становится.

К счастью для нас (и к несчастью для нашей финансовой системы), в России есть проблема охвата предпринимателей финансовыми продуктами. В основном это связано с отсутствием знаний о них, с низкой финансовой грамотностью. О том же факторинге, судя по данным опросов, знают не более 30% предпринимателей. Но из тех, кто «знал», как выяснилось, половина знала неправильно. К тому же, знать – еще не означает пользоваться. Используют факторинг еще меньше бизнесменов: не более 1% всех предприятий страны. Это же, кстати, справедливо и для других финансовых инструментов: аккредитивов или, например, лизинга. Кредит, овердрафт более-менее изучили, развиваются банковские гарантии (за счет госзакупок), но как только отходишь немного в сторону, предлагаешь более сложный инструмент, сразу встречаешь непонимание.

С другой стороны, эти незначительные показатели рынка – не более 20 тысяч компаний по всей стране, которые прибегают к факторингу – означают, что потенциал роста здесь огромный. Ведь факторинг – это инструмент для роста бизнеса, для роста продаж. Когда у вас всё стабильно, вы можете ориентироваться на ретроспективные показатели – достаточно банковского кредита. Но в фазе бурного роста удобнее использовать факторинг.

- Еще один фактор, который уже начинает всё заметнее влиять на экономику: это развитие экосистем, куда, кстати, вполне могут быть имплементированы и факторинговые продукты. Являются ли они - экосистемы, по вашему мнению, вызовом для конкуренции, в том числе на факторинговом рынке?

- На самом деле термин «экосистемы» не очень понятен. Потому что с чисто научной точки зрения – это одно, а Сбербанк, например, который позиционирует себя как экосистему, вкладывает в это понятие некий симбиоз различных сервисов, предоставляемых разными компаниями. В моём понимании, экосистема – это просто платформа. Сейчас экономика трансформируется именно в сторону подобных платформ.

Применительно к финансовому рынку и конкретно к факторингу, я не вижу здесь никаких противоречий. Факторинг может быть в линейке любого банка, хорошо дополняя собой те же кредиты, овердрафты или гарантии. При этом не обязательно, чтобы подобные услуги оказывал сам банк – это может быть дочерняя или партнерская компания. И развитие экосистем, платформ, необходимо, потому что, например, в сегменте МСП сейчас есть проблема как раз отсутствия единой площадки или площадок, где малый предприниматель может получить доступ к различным финансовым продуктам. Создание таких площадок активно декларируется на уровне государстве, но пока ничего эффективного работающего так и не появилось.

- Но ведь экосистемы сейчас строят крупные банки. Нет ли в этой связи опасений, что они могут ограничить доступ к ним отдельным игрокам? Например, установив такие требования к провайдерам услуг, которым те не смогут соответствовать.

- В идеале подобных платформ должно быть много, и они должны быть разработаны независимыми провайдерами. Потому что, если я, как поставщик услуги, прихожу в конкретный банк, то тут же возникает вопрос, а не попадут ли мои данные и данные моих клиентов в руки этого банка. Поэтому желательно, чтобы маркетплейсы не были прямо или косвенно аффилированы с какими-либо финансовыми институтами.

- Но речь идет именно об экосистемах. Не о маркетплейсах – рыночных агрегаторах или платформах со свободной конкуренцией, а о экосистемах конкретных банков, которые, строят их под себя и, конечно, будут и «залезать» в данные и устанавливать особые требования к сервисам и их поставщикам.

- Мы уже сотрудничаем с рядом банков, которые пытаются строить вокруг себя экосистемы. Как правило, они зовут в них поставщиков тех услуг, которые они сами, как банк, не оказывают. Например, не занимаются юридическим сопровождением или бухгалтерским учетом для МСП, не занимаются факторингом, но, для расширения своей линейки, привлекают партнеров. В этом случае мы не конкурируем с банком, поскольку у него нет своего факторинга. А если нас позовет условный Сбербанк, у которого есть своя факторинговая компания, то это будет означать, что нам предложат тех клиентов, которые ей не интересны. Но и в этом случае я не вижу никакого ограничения конкуренции, потому что это некая замкнутая экосистема.

- Любопытно, что Эльвира Набиуллина, глава ЦБ, как раз построение экосистем закрытого типа не так давно назвала одним из вызовов для банковского рынка с точки зрения конкуренции.

- Но они изначально и создавались, как закрытые. Если какой-либо рыночный маркетплейс, вдруг начнет усложнять доступ на свою площадку отдельным игрокам или сервисам, то здесь можно усмотреть ограничение конкуренции. И с этим можно успешно бороться. Мы уже были свидетелями того, как ФАС применяла меры к розничным торговым сетям, которые ограничивали своих поставщиков в использовании факторинга.

Если же мы говорим об экосистеме конкретного банка, то решение о работе с теми или иными партнерами, о требованиях к ним, остается целиком на его усмотрение. Для меня, как для финансовой компании, и маркетплейсы, и экосистемы – это лишь дополнительный канал продаж и лидогенерации.