Сергей Гришин: «Главное, чтобы ваш путь по жизни был интересным»

Очередной кризисный период в экономике – самое время делать бизнес? Как делается бизнес, на что и на кого ориентироваться? Своим опытом с главным редактором Finversia Яном Артом делится Сергей Гришин – предприниматель, долларовый миллионер, инвестор, член совета директоров «Freedom Finance Страхование», основатель и руководитель лизинговой компании Capital Leasing Group и финансового сервиса «Смартолёт».

– Кризис – это всегда потрясение для бизнеса, от большого до малого. Да, кризис открывает окно возможностей и заставляет прилагать дополнительные усилия, искать новые решения. Но в каждый кризис возникает вопрос: что именно делать, у кого можно научиться? Сергей, у вас огромный инвестиционный опыт, причем он тройной: вы работали как менеджер, вы инвестировали как частный инвестор и вы создавали свой бизнес. С одной стороны, все кризисы похожи друг на друга. Но сейчас у многих есть ощущение, что случился «тектонический сдвиг» и старые рецепты не работают. На ваш взгляд, это действительно так?

– Если говорить о мировой конъюнктуре, то на фондовом рынке и при инвестировании если нет риска, то нет и заработка. Для меня, человека, который играет вдолгую, это обычная история, заложенная в модели инвестирования. Если кризисов не будет, то это будет удивительно.

Проблема в том, что есть много новых инвесторов на фондовом рынке. В эти кризисы новые инвесторы сталкиваются с первыми проблемами в силу отсутствия опыта, начинают всё распродавать, уходить от риска. Но если ты инвестор, у тебя должен быть запас прочности, за счет этого ты зарабатываешь. Когда все продают, бежать вслед – бесперспективная стратегия. Надо находить правильные возможности. Я считаю, что кризисы были, есть и будут, ничего необычного нет. Был коронавирусный кризис. Если говорить о фондовом рынке, то в США пару раз в год всё падает и непонятно, что будет дальше. Но при игре вдолгую всё понятно: фондовый рынок США растет последние 100 лет…

– Но когда человек находится внутри кризиса, он забывает рекомендацию покупать на падении. Думает, что именно нынешнее потрясение особенное.

– Тут нужно рассматривать кризис с точки зрения того, что компании в это время продаются со скидкой. Продукция Coca-Cola или Procter&Gamble потребляется уже много десятилетий. От сложной геополитической ситуации газированные напитки пить не перестанут, мыть волосы шампунем тоже. Это возможность купить акции с дисконтом. Хуже компаниям не стало, они падают вместе с рынком.

– Вы считаете, что в этот кризис, особенно для России, в которой добавились нерыночные истории, опыт предыдущих кризисов переносим?

– У меня все бизнесы, которые я запускал и в которых был топ-менеджером, запускались в кризис. Когда я решил запустить лизинговую компанию, был март 2020 года. Мы наняли людей, заняли деньги, а из-за коронавируса всё оказалось закрыто. Если меня отговаривают делать конкретный бизнес именно сейчас, для меня это знак, что делать нужно, просто потому что конкуренция будет меньше.

– Но любому человеку кажется, что сейчас не время. Бывает так, что на самом деле не время?

– Я считаю, что только действие имеет значение. Пережидать – оттягивание выхода из зоны комфорта. Инфоцыгане пользуются этим. Первая проблема появляется – они еще подучивают. Они играют на неготовности человека начать свое дело. Среди моих знакомых нет людей, которые как-то пострадали от кризиса. Наоборот, все выиграли. Например, производители эвакуаторов. У них стало больше заказов, так как сейчас не заказывают из Европы. Они скопировали приспособление и у себя на заводе его производят.

Мой пример. У нас был бизнес продажи мобильных телефонов в Москве. Когда началась история с 24 февраля, у нас мобильники в страну перестали завозить в промышленных масштабах. А мы продавали их в кредит тысячами. Непонятно стало, по какой процентной ставке их продавать. И тут мы поняли, что бизнес нужно переводить в другую страну, так как технология себя оправдала, а потом уже возвращаться в Россию. А команду, которая осталась и ранее выдавала кредиты, мы за 2 месяца дополнили людьми, перестроили, вместо кредитов на мобильники стали выдавать кредиты до зарплаты.

– У вас есть какие-то конкретные принципы, которые именно в кризис, в «неподходящее время» помогают вести бизнес?

– Я все бизнесы открывал в неподходящее время. Мобильники в Казахстане просто взлетели. Лизинговая компания – да, неподходящее время выдавать деньги в коронавирус. Но как только мы убедились, что жить будем, поняли, что всем будут нужны тракторы, КамАЗы. Мы их оформляли под большой процент. И нам еще клиенты говорили спасибо, так как в это время вообще никто не оформлял технику в лизинг. Банки в этот момент тоже не кредитовали.

– Можно считать принципом бизнеса в кризис умение быстро перестроить процесс?

– Да, если есть бизнес, первое желание человека в кризис – сокращение расходов. Если не смотришь далеко вперед, это нормальная стратегия. Но бизнес это не для слабонервных, должен быть длинный горизонт инвестирования. Искусство бизнесмена в том, чтобы найти людей, найти возможность не прибегать к простым решениям, найти сложную конструкцию, которая видна только на горизонте 3–5 лет. Важно продать это своим людям, чтобы они пошли и сделали это. Это более сложная история.

– В Forbes этой весной вышла ваша статья о том, почему паническая бережливость хуже внешних санкций. Я поймал себя на мысли, что в марте прошлого года первым делом резал расходы: от оплаты персонала до частоты прихода клининга в офис. Думаю, я похож на многих российских бизнесменов.

– Да, у нас есть стереотип со времен СССР: чтобы заработать много, нужно обязательно тяжело работать. Я работал в крупной инвесткомпании президентом, у нас были продажники. Два примера. Продажник – это человек, который продает акции, берет трубку и звонит людям. Он должен делать по 100 звонков, но эффективность звонков низкая. Какой шанс попасть на человека, у которого есть лишние деньги на покупку акций? Какая вероятность, что ему будут доверять? А есть другой продажник, который предлагает акции в среде миллионеров на отдыхе в Перу, билет на который стоит $25 тысяч. Уровень доверия к нему будет высок. Поэтому не нужно много работать, нужно быть эффективным, когда одно небольшое, но правильное действие дает большой эффект. Поэтому сокращение расходов бизнесменом – неудачная стратегия. А вот оптимизация цепочки поставок в кризис – это хорошая идея.

Сейчас в России уникальные шансы развивать бизнес. У бизнесменов из 90-х, мне кажется, сырьевые компании сейчас недостаточно эффективны. Сейчас время технологий, время людей, которые зарабатывают на упрощении жизни других людей. Смена элит произойдет за счет людей, которые смогут дать простые решения сложных проблем. Сейчас есть шанс занять эту нишу. Многие компании ушли из России, продают бизнесы с дисконтом. Те, у кого есть деньги, могут купить бизнес за полцены. У вас есть шанс поучаствовать в создании рынка заново. Да, у нас не такие высокие стандарты производства, как на Западе, но они будут улучшаться. И у вас есть возможность стать лидером рынка, зайдя в бизнес с дисконтом 50%. Или, например, внутренний туризм – сейчас отличный шанс для развития бизнеса.

– Если вернуться к теме сокращения расходов бизнеса, я, как инвестор, вижу, что реакция многих глобальных компаний, например, Tesla, Walt Disney, тоже такова. И часто это срабатывает. Японская доктрина гемба кайдзен тоже подразумевает разумную экономию. Место этому подходу какое, на ваш взгляд?

– Те компании, что вы назвали, это высокотехнологичные компании, которые сильно завязаны на низкую процентную ставку по кредитам. В США весь бизнес брал в долг очень дешево. Сейчас ставки возросли. Да, в случае такой бизнес-модели нужно резать косты. Я тоже очень люблю порезать косты, но это палка о двух концах. И поскольку вся моя стратегия построена на игре вдолгую, у меня всегда косты большие. Можно это всё убрать, но тогда через 5 лет эта экономия обойдется дорого. Хороший бизнесмен должен уметь не только много зарабатывать, но и быть эффективным с точки зрения расходов, но без фанатизма. Иначе в будущем вы не сможете конкурировать с теми, кто сейчас инвестирует.

– Можно сказать, что, задаваясь вопросом экономии, нужно смотреть, прежде всего, на то, к чему это приведет в будущем?

– Да. Может быть такая ситуация, что сейчас, чтобы не разориться, нужно экономить. Тогда это очевидное решение. Но просто экономия, как все делают, – это ошибка, если будет страдать долгосрочная стратегия.

– Мы видели процесс в 90-х, когда преподаватели защищали диссертации и вырастали на политэкономии. В вузах открывались программы по обучению рыночной экономике. И есть ощущение, что наметился провал бизнес-образования. А привычка к патернализму привела к тем, кого вы, судя по вашим публикациям, не очень любите. Я имею в виду бизнес-коучей. Но как научиться людям? Исторического опыта нет. Преподавание в вузах – это, по сути, та же политэкономия на новый лад. Что делать людям, которым нужно бизнес-образование?

– Идти и делать. Когда не было интернета, очень много людей думали о том, как бы заняться бизнесом. И раньше чаще находили партнеров или менторов среди знакомых. Мне кажется, это был лучший вариант. Сейчас целые залы собирают инфоцыгане и там рассказывают, как делать правильно. У них хорошо подвешен язык, но обычно такой преподаватель – неудавшийся в бизнесе человек. Мой знакомый сходил к инфоцыганам, записал их советы и рассказал друзьям. Но бизнесмен, начиняя заниматься бизнесом, проходит через стадию ошибок, теряет деньги, ему хочется всё бросить. Большинство так и делают. Проходят эту стадию только самые стойкие, которые понимают, что каждая ошибка – это опыт, который позволит потом достигать успеха.

Например, моя жена продает тортики. У нее сложно всё. Но она постоянно меняет вкус, цвет торта, каналы рекламы. И со временем она придет к тому, что найдет правильный торт за правильную цену, который будет продаваться на правильном рекламном канале. Чтобы прийти к этому, нужно потратить большие деньги. Для этого нужно иметь нервы и понимание. Если бы она пришла к тому, кто уже до этого делал компанию по продаже тортов, то он бы сказал, как ей правильно делать торты и правильно их продавать. Это ценно, за это можно заплатить деньги. А если она придет к инфоцыганам, ей скажут, что всё будет легко. Человек сталкивается с первой проблемой и понимает, что либо он недоучился, либо учился не тому. В этот момент половина людей прекращает занятие бизнесом. Лучше бы запустить по телевизору передачу с курсом для начинающих бизнесменов. Но инфоцыгане паразитируют на этом. Из-за этой деятельности количество потенциальных бизнесменов сокращается.

В общественном движении «Чеснок» мы как раз и собираемся делать белый и черный список инфо-коучей. Мы хотим выработать общественные критерии, которые позволили бы людям, которые хорошо разбираются в отрасли, разделить полезных и вредных инфоцыган. Самое простое, с чего сейчас начнем, так это с псевдоолигархов, которые рассказывают, как заработать миллионы. Если у человека есть заработанные деньги не через образование, это значит, что он успешен в бизнесе, у него есть опыт ошибок, которые он может продавать. Если у него нет денег, то и нет опыта. Мы решили на основе этого критерия построить список из людей, у которых есть реальный бизнес, не связанный с образованием, и людей, которые никак не могут подтвердить наличие положительного опыта в бизнесе. Мы хотим дать людям ориентир: у кого можно узнать, как заниматься бизнесом.

А вот психологи – это отдельная история. Я легко понимаю, что делать с псевдоолигархами. Но что делать с самозваными психологами, которые зарабатывают консультациями, не знаю. Ведь можно легко навредить человеку.

– Тут минздрав должен помочь. Это на грани врачевания.

– Инфоцыгане берут деньги за свой курс. Есть люди, которые делятся своим опытом бесплатно. Им это приносит радость.

– А насчет художественной литературы? Сейчас многие считают, что не нужно читать художественную литературу, а нужно постоянно учиться. То, что я больше научусь у Карлсона, чем у бизнес-коуча, они не понимают. Как вы относитесь к книгам бизнесменов? Часто их авторы – люди искренние, но добившись реального успеха, они рисуют немного другую картину, претендуя на роль экспертов в других сферах.

– Моя позиция в том, что не стоит вообще читать автобиографические книги, так как они тоже сбивают с толку. Если у человека хорошая идея, он читает книгу Стива Джобса, который жил в США 20 лет назад в другой конкурентной среде, там многое было по-другому. Он берет и выбрасывает свою идею, так как она не стыкуется с подходами Джобса. У каждого человека свое умение контролировать свои слабые черты, превращать их в плюсы.

У меня есть знакомый, очень жадный. Это плохое качество. Он работает в продажах. Ему нужно звонить. И он звонит, зарабатывает деньги, его жадность толкает вперед, он один из лучших продажников. И чувство жадности в этом случае является плюсом, он успешный человек.

– А такие книги как Дэйла Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей»?

– Это больше похоже на практическую инструкцию с конкретными примерами. Это более нормальная история. Я сейчас пишу книгу «Внесистемный элемент» – инструкцию успешного бизнесмена. Если она кому-то поможет, я буду очень рад. Она про образование. В СССР была система мотивации человека. Школа, институт, работа, пенсия. Я с 6–7 класса прогуливал школу, меня выгнали из нее. Я всячески протестовал, когда родители говорили, что я непутевый сын. Я пошел вразрез привычной им системе. Я еще в 8 классе думал, зачем мне химия, если она мне неинтересна. Я прогуливал химию, ходил на интересную мне географию, хотя это было запрещено системой. Меня выгнали из школы, я работал в «Макдональдс» и стал миллионером, чтобы доказать родителям, что они были неправы.

– Нужен внутренний посыл?

– Да. И таких несистемных элементов много. Чтобы стать успешным человеком, единственный выход – быть человеком не системы.

– Роль образования, на ваш взгляд, всё же есть? Недавно к нам приходила основатель и президент аудиторской компании «Пачоли» Светлана Романова. Она свою дочь отправила учиться в Австрию. Но отметила, что фундаментальное образование лучше у нас. А как доходит до бизнес-моментов, этому лучше учат на Западе. Можно создать вузовское бизнес-образование в принципе?

– Меня этот вопрос беспокоит. Я, как человек много лет проживший за границей, знаю, что у нас мозги крутые в стране. Если ты живешь в другой стране, то лучшие айтишники, маркетологи из России. Сейчас уникальный момент. Например, если человек хочет стать айтишником, он может пойти на курсы при вузе, где за полгода рассказывают конкретные навыки. Потом ты идешь на год в крутую контору, в которой работаешь за опыт. И через полтора года ты будешь айтишник лучше, чем после вуза за 5 лет. Это то, что у нас получается хорошо, мы впереди многих стран в мире. Если бы общество приняло эту концепцию, мы могли бы быстро получить многие специальности, для которых не нужен вуз.

Я считаю, что практика сейчас имеет огромное значение. Как бизнесмену, мне не важно, учился человек в Лондоне или Москве. Мне важен его опыт, его особенности мышления. Если он предлагает такие же решения, как и я в определенной ситуации, то я его беру. То, что я спрашиваю, не рассказывают в институте: как быть руководителем, как быть лидером.

– Какова, на ваш взгляд, роль труда в бизнесе? Я, например, трудоголик, надеюсь взять трудом. Понимаю, что это не самый эффективный подход…

– У меня есть друг-миллиардер, мы с ним часто спорим. У него концепция, что нужно всё контролировать, всё держать под контролем. Это правильно, так как сотрудники всегда хуже сделают, чем ты. А я говорю, что не нужно ничего контролировать, нужно брать более сильных людей и устраивать систему взаимоотношений между ними, чтобы ты был не особо нужен. Лидер не тот, кто больше всех работает. Лидер должен уметь выстроить конструкцию, в которой каждый получает то, что он хочет. Согласно моей системе, все участники эффективно взаимодействуют, в будущем получают крутой результат. Возможно, это рисковый подход, чем у моего друга. Но у него конструкция держится на одном человеке, а это не очень надежно. Если ты можешь найти хотя бы одного крутого сотрудника, то он потянет за собой команду. Я лучше потрачу энергию, чтобы составить другие команды из людей, сделать их миллионерами. У каждого подхода есть плюсы и минусы, поэтому можно работать и так и так, в зависимости от того, что ближе.

– Что важнее – труд или деньги, чтобы открыть бизнес? Мне кажется, что труд важнее, чем деньги…

– Я разговаривал с коллегой с похожим бизнесом. Наш бизнес нам кажется более эффективным, так как у нас нет лишних денег и нет права на ошибку. Деньги – это возможность расслабиться. Это тоже хорошо при условии, что у тебя есть правильные установки. Если взять миллионера и забрать у него все деньги, он станет опять миллионером. Если есть правильный круг общения, в нем есть люди с идеями и люди с деньгами, а у тебя есть репутация, то ты можешь разоряться, но всё равно станешь богатым. У меня всегда есть под рукой люди, которые подают интересные идеи. Я нахожу людей, у которых есть деньги, беру этих людей с деньгами под свою репутацию, беру людей с идеями. Поэтому важна репутация.

– У меня был друг, который рассказывает, как он был миллиардером. Он рассказывал, что в 50 лет разорился, сделал всё заново к 55 годам. Получается, что бизнес – это не деньги, это особенность человека. Иногда возникает соблазн у успешных бизнесменов ощутить себя людьми первого сорта. Как, на ваш взгляд, быть миллионером и не скатиться в ощущение сверхчеловека?

– Все миллионеры проходят определенные стадии. Я уже прошел стадии, когда нужно купить себе крутую тачку, дорогой костюм. Потом покупается дом, яхта. А на всё это $10–15 млн достаточно, чтобы все мечты среднего человека сбылись. А что же делать дальше? Начинаются нематериальные мечты. И вот на этой стадии ты понимаешь, что важным становится самореализоваться, помочь другим людям. Билл Гейтс, например. Ему нечего доказывать что-то дорогими вещами. Его волнуют совершенно другие вещи. В этот момент наоборот хочется помочь людям.

– Мы сможем жить без социального снобизма?

– Мир движется вперед, в сторону Запада. Сейчас там олигархи ходят в дешевых вещах. А потом идем мы. Мы в СССР не могли жить так, как они. У нас народ в дорогие игрушки еще не наигрался. За нами идут китайцы. У них совсем недавно появились богатые люди. Но потихоньку всё двигается в сторону западного образа поведения.

– Мне кажется, что Россия ближе к Азии. Вы говорите, что это пройдет. И на самом деле проходит. Получается, что у молодежи нет этого постсоветского?

– Более молодое поколение более продвинуто в этом плане. Я 1987 года рождения. Наверное, отношусь к последнему поколению, для которого важно чем-то владеть. Мне важно, чтобы дом, машина, яхта принадлежали мне. А людям младше меня уже не так важно владеть вещами.

– Мне тоже важно владеть. Например, я хочу купить офис, так спокойнее. Но может быть это у нас от того, что мы прожили свою деловую жизнь в условиях обесценивания денег, нам хочется деньги трансформировать в вещи.

– Вы точно знаете, что деньги не самое главное в жизни. Это средство для жизни. Люди, у которых 10 млн и у которых 1 млрд, с бытовой точки зрения они одинаковы. У нас в поселке одинаковые дома у миллионеров и миллиардеров. Может, яхта у миллиардеров будет больше. Я люблю говорить, не что делать, а как. На пенсии ты будешь вспоминать, не сколько денег заработал, а что и где сделал.

– Деньги – важный инструмент?

– Да, но для нового поколения, у меня такое ощущение, важно, как делать. Они живут больше сегодняшним моментом, чем мы.

– Есть изречение: «Богатые думают, что смысл жизни – это любовь, а бедные уверены, что главное – деньги».

– Деньги – одно из средств, доставляющих удовольствие. Нет такого, что у бедных удовольствие от жизни меньше. Я вспоминаю молодость, когда работал в «Макдональдс», и был рад покупке гамбургера. А сейчас ощущения такого нет. Деньги и хорошее настроение не связаны напрямую. Вот процесс зарабатывания денег я считаю очень важным. Самое плохое в жизни, когда делаешь из-за денег монотонную и нелюбимую работу, когда привык к этому, считаешь, что это нормально. Такого я никому не пожелаю. Самое главное, чтобы ваш путь по жизни был интересным!