Стин Якобсен: «Наша цель не оказаться правыми, а представить, что могло бы потрясти мир»

Стин Якобсен, главный экономист Saxo Bank, в интервью порталу Finversia.ru, рассказал, что ждёт мировую экономику в наступающем десятилетии, что нужно сделать России, чтобы добиться роста ВВП в 3,5% и каковы планы Saxo Bank в отношении «Шокирующих предсказаний».

- Стин, через месяц наступит новое десятилетие. Скажите, какие события в мировой экономике вы считаете главными в уходящем десятилетии? И что станет главным в 2020-2030 годах?

- В плане экономики и монетарной политики, конечно, самым важным был переход к количественному смягчению и к очень низким процентным ставкам, который центральные банки сочли необходимым для стимулирования экономического роста в мире. В случае Европы и Японии это привело к крайне отрицательным ставкам, которые очевидно сделали банки очень слабыми и избыточными, ведь при плоской кривой доходности работать практически невозможно. Так что можно сказать, что все «десятые», как можно назвать это десятилетие, прошли в растягивании ситуации и попытках сделать так, чтобы мир прожил еще десять лет. Так что, если подвести итог, это было экономически и политически сложное десятилетие. Но, конечно, для держателей акций и владельцев недвижимости оно было хорошим, потому что, несмотря на кризис в его начале, такая низкая ставка дисконтирования привела к огромному росту цен на акции.

В следующем десятилетии будет господствовать тема экологии, того, как повлиять на способность общества жить в мире с природой и противодействия глобальному потеплению. Может быть, риторика сейчас зашла слишком далеко, но если посмотреть на данные о погоде по всеми миру, то видно, что холодные регионы становятся холоднее, теплые теплее. Дожди идут чаще, наводнения происходят чаще, чем когда-либо не только в этом столетии, но и в предыдущем. Эта проблема и будет главной для большинства людей, в особенности для миллениалов и «поколения Z», которые сейчас наиболее многочисленны и очень обеспокоены ею. И, конечно, под всем этим нет экономического роста, так что действующую модель надо перенастроить, чтобы как-то повысить производительность. Любую экономическую модель, в том числе российскую, сейчас очень трудно реализовывать, так как она рассчитана на защиту экономики, а не на ее развитие.

И так как Россия в этом не уникальна, то перед ней стоят те же проблемы, что и перед всем миром. ЕЦБ должен будет уйти от отрицательных процентных ставок, которые убивают Европу, убивают ее экономический рост и банковский сектор. Что касается США, путь, на который встал Дональд Трамп, ведет Америку назад в 1950-е. А ей нужно двигаться в обратную сторону – в будущее, принимать меняющийся мир, как в смысле цифровых технологий, так и в смысле миграции, международной торговли и так далее

В сущности, я очень оптимистично настроен относительно следующего десятилетия, потому что считаю, что в последние десять лет политики, центробанки и экономические субъекты действовали наихудшим образом со времен Великой депрессии 1930-х гг. И сейчас, в конце этого десятилетия, можно уверенно сказать, что наблюдается спад производства, спад глобальной кооперации, спад прибыли. Так что я считаю, что теперь всё может только улучшаться.

- О кризисе уже устали предупреждать, теперь его откладывают до «после выборов» президента США. Согласны с таким утверждением? Может теперь вообще никаких кризисов не будет? А будет рецессия по японскому сценарию?

- Я не думаю, что экономика знает о выборах в США, так что это скорее зависит от того, как будут развиваться экономические события в начале 2020 года. Сейчас, в четвертом квартале, всё указывает на серьезную опасность. Все опережающие индикаторы экономического роста для США указывают на почти нулевой рост. Если же обратиться к сути вашего вопроса, к предположению, что после выборов ситуация может измениться – думаю, да. Но общая тенденция и то, что мы, экономисты, называем «вытеснением» экономического роста – которое Трамп проводит, увеличивая дефицит бюджета и занимая очень конфликтную позицию по международной торговле, которая в определенном смысле дает 50% прибыли – это, я думаю, усугубляет проблему. По-настоящему неожиданной в 2020 году может стать такая ситуация, когда рынок впадает в околорецессионное состояние и не может быть выведен из него никакими мерами Трампа и его кабинета. Но ясно, что всё, что делает Трамп, направлено на его переизбрание, на то, чтобы получить в ноябре большинство.

Однако я еще раз напомню, что экономика не знает, когда находится в рецессии, это знаем только мы, люди. И я считаю, что экономика довольно уверенно движется в мир крайне низкого роста, может быть, в некоторой степени даже рецессии, учитывая квартальные данные по ВВП США. Если посмотреть на весь мир, то уже есть рецессия в Германии, в Швеции, в ряде малых экономик, а это говорит, что мир в плохом состоянии.

Когда меня спрашивают о монетарном будущем, я всегда упоминаю Японию, потому что всё, что случается в Японии, повторяется и в других странах. Если мы еще на два-три года растянем политику низких ставок, печати денег, расширения баланса ЦБ, то экономика «японизируется». Так что да, это весьма и весьма вероятно, так как политики и руководства центробанков, похоже, не хотят и (что хуже) не могут изменить монетарный и фискальный курс.

- Разделяете ли Вы точку зрения, что российская экономика окажется устойчивой к общемировому кризису ввиду того, что у нас сильные макроэкономические показатели?

- Я не совсем понимаю, о каких конкретно сильных показателях идет речь, но существуют национальные проекты и тратятся большие деньги – а это важно и правильно – экономический рост за 2019 год не достигает даже 1% и, видимо, останется около этого уровня. Хотя целевой показатель роста в 3,5%, установленный Путиным и правительством, кажется мне правильным для такой экономики, как Россия, до его достижения еще далеко. Но я считаю, что люди должны понимать: в какой-то степени Россия получила защиту от внешних факторов, оказавшись под санкциями и наложив собственные санкции на импорт. Если закрыть свою экономику от внешних факторов, то, конечно, снижаешь свою зависимость от них, но в то же время теряешь конкурентоспособность, которая обеспечивается конкуренцией со стороны иностранных компаний, банков и так далее. Приобретая стабильность, снижаешь потенциал роста.

Так что, если Путин и Россия всерьез хотят достичь показателя 3,5%, нужно начать открывать экономику. Если честно, санкции со стороны ЕС и наоборот мне кажется малоосмысленными, потому что лучший способ кооперации для любой экономики – это бизнес с бизнесом, университет с университетом. Когда я приезжаю в Москву, мне всегда приходится напоминать себе, что санкции всё еще действуют. Но с тем, что у России очень сильные макроэкономические показатели, я вынужден скорее не согласиться: хотя экономика очень хорошо выдерживает давление, хорошо защищена своим типом организации, она тем не менее не может ускорить свой рост, так как нужные для этого факторы – это производительность, конкуренция, повышение иностранных инвестиций, а активных действий, направленных на изменение ситуации в этих направлениях, пока что не наблюдается.

- Какой самый большой риск для российской экономики в следующем году?

- Самый большой риск для экономики – это что национальные проекты не достигнут заданных целей. Я думаю, что они будут достигнуты, но риск всё равно есть, потому что это очень смелая идея, и притом необходимая. Пока, насколько я понимаю, деньги тратятся в основном на здравоохранение, социальную защиту и т. п. Но если есть серьезное намерение проводить цифровизацию, обеспечивать страну быстрым интернетом, то мы знаем из истории, что это дает взрывное повышение производительности и экономического роста. Однако для этого было бы хорошо увидеть какую-то конкуренцию и, конечно, участие в этих проектах европейских компаний.

- Какова динамика сбывшихся и несбывшихся прогнозов от Saxo Bank? Что дальше будет с проектом? В этом смысле банк настроен консервативно? В том смысле, чтобы продолжать «всё, как есть» – и по формату, и по наполнению?

- Очень трудно быть шокирующими, соревнуясь с Дональдом Трампом, Реджепом Эрдоганом, Виктором Орбаном, да и Владимиром Путиным в том числе. Так что это скорее мир стал весьма шокирующим. Я бы сказал, что это очень полезное упражнение – подумать, что может пойти не так, а что – пойти хорошо. Если вспомнить один из предыдущих вопросов, в конце нынешнего десятилетия нужно оглянуться назад и понять, что оно стало одним из самых, пожалуй, непродуктивных в истории. Мы избежали энергетического кризиса, избежали социальных волнений, избежали крупных войн, хотя есть ряд локальных конфликтов в разных точках мира.

Но я не уверен, удастся ли так же обойтись и в следующие десять лет, если мы и дальше не будем ничего делать. Да, я бы назвал десятые годы «десятилетием ничегонеделания», десятилетием попыток притвориться, что всё нормально и можно ничего не менять. С одной стороны, так не сможет продолжаться еще десять лет; с другой, обычно изменения происходят через… «революция» слишком сильное слово, скорее через эволюцию изменений, о которых мы уже говорили: экология – это один фактор, климат – еще один, они действуют вместе. То же относится и к действиям правительств и центробанков мира, которые разыгрывают националистическую карту, снижая уровень международной кооперации, и нагружают себя долгами – последнее к России не относится. За последнее десятилетие мы ничему не научились. Так что, я думаю, у нас будет о чем поговорить, хотя политики и составляют нам огромную конкуренцию, если говорить о том, кто кого шокирует.

Например, в прошлом году мы предположили рецессию в Германии. Строго говоря, там осталась 0,1%, но я считаю, что это уже практически рецессия. Так что, во всяком случае, в прошлом году у нас было одно попадание. Тогда это было шокирующим, а сейчас уже нет. Сложность в том, что некоторые из наших прогнозов практически гарантированно не оправдаются в следующем году. Скажем, в этом году мы написали, что Венгрия покинет Евросоюз. Как вы понимаете, в 2020 году это само по себе невероятно, но это может случиться в 2021 или 2022 году. Но я еще раз подчеркну: если бы мы хотели оказываться правыми, то брали бы не такие пугающие сценарии. То есть наша цель не оказаться правыми, а представить, что могло бы потрясти мир. Мейнстримные СМИ сосредоточены на консенсусе, на растягивании текущей ситуации, на нежелании видеть изменения. Мы же говорим об изменениях, которых никто не хочет.