Андрей Языков: «Чем жестче банк работает с заемщиком, тем большее «эхо» разносится по рынку»

Генеральный директор Агентства по реструктуризации ипотечных жилищных кредитов.

– Пик кризиса миновал, кредитование в России вышло из нокаута. Какова же сегодня миссия АРИЖК?

– Наверное, сегодняшняя наша миссия – «играющий тренер». Дело в том, что институт реструктуризации ипотеки до 2009 года толком на российском рынке не присутствовал. Российская ипотека очень молодая и изначально развивалась исключительно на основании опыта потребительского кредитования, то есть – опыта краткосрочного. И банкиры, по сути, забывали, что в течение длительного ипотечного кредита, за пятнадцать-двадцать лет, у заемщика могут складываться совершенно разные жизненные ситуации. В том числе – вызывающие потребность реструктуризации. Но при этом реструктуризация – это отнюдь не всегда негативная ситуация для кредитора.

Основным результатом нашей антикризисной деятельности мы считаем то, что доказали всему банковскому сообществу: реструктуризация – это выгодно. Начну со статистики. Шестьдесят процентов россиян, обратившихся к нам в кризис, столкнулись с резким снижением доходов, с увольнением. Напомню, что у нас работала круглосуточная «горячая линия» и открыто пятьсот шестьдесят точек, в которых люди могли обратиться за консультацией «вживую». Мы одобрили около десяти тысяч реструктуризационных, так называемых стабилизационных займов. Что интересно – около полутора тысяч человек из этих десяти тысяч получили одобрения, но помощь получать не стали. Сработали социальные контакты – друзья, родственники. То есть люди, понимая, что они имеют в нашем лице некий «тыл», смогли сконцентрироваться и решить свою проблему. Либо нашли работу, либо помогли родственники…

В целом, по нашей оценке, в кризис в России было тем или иным образом реструктуризировано примерно сорок тысяч кредитов, каждый пятый из них – с нашей помощью.

Здесь важен один статистический момент, который отличает наш кризис от кризиса в любой другой стране. В других странах мощнейший индикатор степени кризиса – это уровень безработицы. У нас же этот индикатор не совсем корректен. Например, 70% людей, которые к нам обратились за помощью, столкнулись с резким снижением доходов, но при этом не стали безработными. Сократились «серые» части зарплаты, работодатели отменили всякие доплаты, премии и скрытые выплаты, на которые люди раньше рассчитывали при погашении кредитов.

Наконец, что же считать главным результатом нашей работы в кризис? Думаю, наша основная заслуга в том, что мы всему банковскому сообществу показали: проблемы ипотечных заемщиков чаще всего носят временный характер. Свыше восьмидесяти процентов заемщиков, которые воспользовались нашей помощью, в течение года восстановили свою платежеспособность и успешно платят по кредитам. А многие банкиры в результате поняли, что взыскание залога – не лучшая мера и крайне невыгодная.

– Невыгодная из-за издержек с продажей жилья?

– Из-за издержек, из-за потери времени и, самое главное, из-за потери лояльности заемщика. Есть известный маркетинговый принцип: довольный услугой говорит о ней только троим друзьям, а недовольный – десятерым. Чем жестче банк работает с заемщиком, тем большее «эхо» разносится по рынку. Поэтому лояльность клиента в банковском бизнесе – существенный фактор...

Получается, что, проводя реструктуризацию, банк может убить сразу двух зайцев – и убытки минимизировать, и получить лояльного заемщика, который в будущем купит и другие банковские продукты, и даст позитивную рекомендацию своим знакомым.

Второе важное достижение – мы совместно с Центральным банком детально проработали нюансы реструктуризации ипотеки, и Центробанк в 2009 году внес правки в 254-П, фактически узаконив реструктуризацию ипотечных кредитов до 6 млн. рублей. А основная масса российских ипотечных кредитов как раз попадает в эту зону. Резерв по реструктуризированным клиентам может быть небольшим. Это очень важно, поскольку до этого момента любое нарушение качества обслуживания долга ЦБ карал достаточно жестко. И внесенная поправка была серьезным шагом навстречу реструктуризации. Теперь банки не только поняли ее плюсы, но и получили право идти этим путем без «карающих» санкций.

Далее. Еще одним достижением мы считаем то, что проработали все ошибки, которые банки делали при организации своих программ реструктуризации. К примеру, самая частая ошибка – дать заемщику шестимесячную отсрочку по кредитным платежам, а затем предложить ему единовременно все погасить.

Наверное, банк рассчитывал на то, что заемщику удастся что-то продать. Но чаще всего это выливалось в то, что заемщик бежал, брал потребительский кредит по высокой ставке, дабы закрыть свой ипотечный долг и через некоторый период потребительский кредит начинал «душить» заемщика.

Мы считаем, что программы реструктуризации должны быть рассчитаны так, чтобы платежные нагрузки на заемщика не превышали 45% его дохода. Да, иногда эта нагрузка может достигать и 60% дохода, но – только на короткий период. Человек теряет мотивацию к работе, если отдает половину и более своего заработка, – это факт, доказанный практикой. Поэтому долг, образовавшийся за время полугодовых «кредитных каникул», следует не требовать единомоментно, а «размазать» на весь оставшийся срок кредита…

Другая ошибка – стремление навязать заемщику чрезмерно жесткие условия реструктуризации. Некоторые банкиры рассуждали так: «Заемщику деваться некуда, подаем на него в суд, в зале суда будем общаться». В итоге в зале суда подписывают соглашение о реструктуризации по ставке, например, 24%. Заемщику, действительно, деваться некуда, и он подписывает, а затем такая высокая ставка снова начинает «душить» заемщика, и через какое-то время кредит опять становится дефолтным.

Какой из этого вывод? Очень простой: на реструктуризации кредитов нельзя зарабатывать. Заемщику нужно дать посильный график платежей, чтобы он не пытался решить проблему за счет дорогих потребкредитов, чтобы ему не пришлось большую часть своих средств отдавать на ипотеку. Иначе – порочный круг.

Нам очень приятно, что многие банкиры приняли наши методики, скопировали документацию, даже запятые не переставили, приняли ее как есть. Включая банки из ТОР-5.

Можно сказать, что это – «методологическое» признание нас рынком в части организации реструктуризации ипотечных кредитов.

– Итак, пик кризиса миновал. Что дальше?

– В 2011 году мы начали предлагать банкам сервис по работе с проблемными долгами. Потому что мы, наверное, на сегодня лучше всех знаем в стране, какому заемщику помощь поможет, какому – не поможет, и как сделать, чтобы реструктуризация была эффективна. Чем это интересно банкам? Любая схема реструктуризации – это отдельный банковский продукт. Его надо разрабатывать, писать регламент, технологии, резервы, внутренний контроль, автоматизация… Это достаточно сложно.

– А ваш сервис – это готовый продукт, включая его IT-обеспечение?

– Мы выкупаем проблемный кредит, проавансировав в размере 15–25%. И начинаем с ним работать, отчитываясь ежемесячно банку о произведенных операциях. Если заемщик вошел в график, банк тут же может уменьшить резервы. А с самого начала работы банк может уменьшить резервы на 15–25% нашего аванса. Это для банков интересно.

А когда мы выходим на плановый финансовый результат, мы возвращаем заемщика кредитору.

– АРИЖК при этом получает комиссию?

– Да. Конечно, результатом может быть не только восстановление заемщика в стандартном графике платежа, но и, увы, взыскание залога. Однако мы даем заемщику время собраться с силами и не пытаемся решить всю проблему за несколько месяцев. Кроме того, мы ищем варианты снижения кредитной нагрузки. Например, за счет переезда в жилье с меньшими финансовыми характеристиками.

– Кстати, насколько я знаю, в АРИЖК появилась программа «Переезд»…

– Да, помимо прочего мы обеспечиваем заемщику межрегиональный переезд. Поясню суть программы. Если у заемщика есть высокая профессиональная квалификация, и он нашел работу в другом регионе, мы можем содействовать переезду. В 2012 году мы эту схему хотим активней тиражировать. Она не столь коммерческая, сколь имеет своей целью создавать давление на рынок, чтобы банкиры всегда понимали: есть альтернатива взысканию. Вообще, в кредитном форс-мажоре почти всегда есть альтернатива. Наша работа – ее находить, просчитывать и воплощать.

Банкам это выгодно. Для них это тоже своего рода альтернатива. Либо он действует по собственной схеме реструктуризации, либо имеет возможность обратиться в АРИЖК.

– Если попытаться оценить ситуацию с реструктуризацией кредитов в российских банках, как она выглядит в сравнении с 2005–2007 годами?

– Здесь есть некое искажение, связанное с нормативами. Дело в том, что, если смотреть, статистику ЦБ, кардинально отличается просрочка по валютным кредитам и по рублевым. И это не только в связи с резким изменением курса валюты. Рублевые кредиты легко перемещаются с баланса на баланс, их можно переместить в кредитный ЗПИФ, можно провести секьюритизацию. И они тут же «исчезают» из-под надзора ЦБ. Поэтому, когда банк говорит, что у него просрочка на уровне одного процента, я обычно говорю: «Не верю!». Скорее, надо смотреть по его сусекам. И просрочка, скорее всего, будет на уровне не менее трех процентов… Валютные кредиты – более четкий индикатор. Их нелегко перепродать или перепрятать. А по ним просрочка сейчас составляет около 12% в целом по рынку.

– При таком уровне в Корее случился кризис неплатежей.

– Но надо иметь в виду, что доля валютных кредитов в общей массе кредитов очень незначительна. И тут очень большая заслуга ЦБ, они поставили заслон на пути валютных кредитов. А повод для размышлений – ситуация в Украине, где произошла дикая валютизация кредитов, и в итоге кризис привел к полному ступору рынка ипотеки. Ипотеки, можно сказать, в Украине сейчас нет.

– То есть в принципе вы считаете, что это не здорово, когда длинные кредиты в стране берут не в «своей» валюте?

– Да. Потому что риск дефолта, девальвации национальной валюты всегда остается, и в этом случае заемщики обанкротятся. Хотя по процентной ставке, беря валютный кредит, люди выигрывают, конечно.

– Итак. Взыскание – это худшее. Успешная реструктуризация – лучшее. Переезд в меньшее жилье – возможный компромисс. А какие альтернативные варианты есть еще? Одно время использовалась схема, когда жилье переходит банку, а люди, не справившиеся с ипотекой, остаются жить в нем на правах найма. Мол, если дела поправятся, то можно будет опять жилье выкупать в кредит. На мой взгляд, это в общем-то тоскливая и мрачная альтернатива…

– Согласен с вами, я не очень хорошо к этой схеме отношусь, схема достаточно тяжелая, затратная для всех сторон. Полагаю, что ее можно избежать, если кредитор и заемщик настроены на честный разговор. У человека есть квалификация, есть некий опыт, и если он получал, например, 30 тыс. рублей, то вряд ли он в будущем будет получать 100 тыс. рублей. Скорее всего, его доход будет плавно расти, но без каких-либо чудес. И в этом месте надо как раз честно себе ответить, а с чего вдруг ситуация заемщика с деньгами должна радикально измениться? Зачем же тогда лукавить? Проще быстро продавать жилье и не ввязываться в длинные судебные процедуры. Потому что за время этих процедур пени и штрафы накапливаются, и бывает, что долг увеличивается на 30 и более процентов.

– Кстати, почему бы не наложить мораторий на все эти пени и штрафы на время судебных разбирательств между кредитором и заемщиком?

– Я только за. Я выступаю за конечность долга заемщика. Рост этих пеней и штрафов связан с двумя моментами. С одной стороны, это бездействие кредитора, с другой – бездействие заемщика. И вот бездействие кредитора, к моему удивлению, – нередкая ситуация. Некоторые банкиры обращаются с взысканием через год, через полтора года после нарушения заемщиком графика платежей. За это время пени и штрафы уже набежали в серьезном размере, Начинаются судебные процедуры, которые еще полтора-два года могут длиться. В итоге долг становится бесконечным.

Теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны. Идея первоначального взноса в том и состоит, что у заемщика, в случае необходимости продать квартиру, останется хоть что-то после уплаты долга, и с этим «что-то» он может в другую ипотеку войти. А система пеней и штрафов «съедает» этот запас прочности. В итоге, даже продав жилье, заемщик иногда еще и остается должен банку. Это абсурд по своей сути.

Думаю, что проблема конечности долга очень важная для российского рынка. Надо ограничить права кредитора хотя бы в сроках подачи на взыскание. Не уложился за год – твои проблемы, пени и штрафы считаться не будут.

– Давайте теперь взглянем критично на другую сторону «баррикад». Среди россиян бытуют мифы, что банк просто спит и видит, как бы отнять у ипотечного заемщика квартиры. Сколько, по вашим ощущениям, таких мифов об ипотеке искажают представление россиян о ней?

– Простите, но, к сожалению, часть этих мифов имеет под собой основания. Потому что банкиры действительно не знали, как себя в кризис вести. И до 2009 года в законе об ипотеке действовала норма о внесудебном порядке реализации имущества. Банк действительно мог забрать это жилье, и некоторые банкиры в истерике, в панике этим и занимались. В 2009–2010 годах, когда многие не знали глубину падения рынка, банки действительно много недвижимости набрали себе на балансы…

Сейчас ситуация меняется кардинальным образом. Центральный банк жестко ввел повышенные требования к недвижимости на балансе, если она не связана с банковской деятельностью. Исчезли льготы по налогу на имущество в ЗПИФах. То есть банкам становится не выгодно держать это имущество и даже не выгодно прятать его в какие-то связанные структуры.

– Еще один устойчивый миф – о переплате. Многие говорят, что при ипотеке заемщик переплачивает чуть ли не втрое…

– Здесь хотелось бы ответить словами Гарегина Ашотовича Тосуняна, который сказал, что не бывает дорогого графика платежей. Бывает дорогой процент, и бывает дорогой квадратный метр. В данном случае, скорее всего, идет маркетинговая война различных банковских программ. Есть программы с равномерным погашением тела кредита, так называемым дифференцированным платежом. При этой схеме сумма уплаченных процентов действительно чуть меньше, но заемщик получает более жесткий график платежей. Особенно в первые годы кредита. Но самый большой недостаток этой схемы в том, что банк теряется, как рассчитывать допустимую платежную нагрузку на заемщика, какую планку на старте установить – 60% от дохода заемщика, 70% или все те же 45%.

У некоторых банков при дифференцированных платежах платеж по кредиту в первые месяцы может доходить до 80% дохода заемщика. Это означает, что растут риски попадания заемщика в дефолт.

Аннуитетный график платежей в этом смысле более мягкий – в первые три–пять лет платежная нагрузка на заемщика чуть ли не в два раза ниже, чем при дифференцированной схеме. Но платой за это становится большая выплата процентов в будущем, что с учетом нашей инфляции не очень страшно. При этом никто не запрещает заемщику делать досрочные погашения кредита, что в итоге снизит платежную нагрузку. На мой взгляд – аннуитетная схема для заемщика более мягкая с точки зрения обязательств и дает больше возможностей по управлению долгом за счет досрочного погашения. В дифференцированной схеме из заемщика в первые годы выжимаются все соки за счет более жесткого графика платежей.

– И все же, на мой взгляд, на нашем кредитном рынке явный перекос в сторону аннуитета. У нас аннуитет стал неприкасаемой нормой. Хотя лично я думаю, что с большим удовольствием взял бы дифференцированный кредит. Эта схема для значительных групп населения очень интересна…

– Здесь я хочу возразить. Если вы наложите на этот график инфляцию, то, скорее всего, более выгодным окажется аннуитетная схема…

– Понимаю, но я больше беру в расчет психологию. Я вошел в длинную череду кредитных платежей, каждый месяц они становятся все меньше и меньше, мне каждый месяц все легче и легче, и мои финансовые возможности повышаются…

– Да, в этом смысле я с вами согласен. Но дело в том, готовы ли вы ради ипотеки в первые годы отказаться от отдыха или покупки машины. Получается, что за счет дифференцированного платежа вы скорее гасите тело кредита, но больше себя ограничиваете в первые годы ипотеки. Поэтому я – все же сторонник аннуитета. И сторонник ограничения платежной нагрузки на заемщика на уровне 45% от его доходов. Кроме того, учитывая последние изменения законодательства в части досрочного погашения, вы сможете в любом месяце без комиссий осуществить досрочное погашение части основного долга.

– Мои знакомые постоянно меня спрашивают: «Ты в финансовой сфере работаешь, скажи, кредит – это зло или благо?» Я говорю: «Благо. Но – один кредит». А вы бы как ответили?

– Я бы рекомендовал еще и иметь «подушку безопасности». Депозит, например, в размере шести окладов. Не дай бог, вы потеряли зарплату, вам же ни один банк не даст кредит без подтверждения места работы и информации о доходах. Наличие такой «заначки» решает проблемы, за полгода вы сможете без нервотрепки найти работу или что-то продать из своих активов.

Если действовать разумно, то, при грамотном планировании семейных финансов, кредит – это благо, так как позволяет «сегодня» реализовать ту мечту, которую без кредита вы сможете позволить себе только «послезавтра».

– В связи с этим еще один вопрос. Слово «ипотека», по вашим ощущениям, в России ругательное? Меня лично всегда удивляло достаточно прохладное отношение к ипотеке как россиян, так и властей. Хочется спросить: а что, вы реально видите другие инструменты более или менее массового приобретения жилья? Их попросту нет. К тому же ипотека – двигатель экономики. Это банальная мысль, но в России она до сих пор не слишком воспринята...

– Давайте разбираться последовательно: глобальное влияние ипотеки на экономику – это привлечение долгосрочного финансирования. Эти средства направляются в стройку, что вызывает формирование значительного числа рабочих мест, в том числе в смежных отраслях. За счет того, что ипотечные бумаги могут считаться высоконадежными, то в них могут инвестировать свои средства те организации, для которых надежность является наивысшим приоритетом. Например, пенсионные фонды.

Но чтобы такое влияние было значительным, ипотека должна стать массовой, доступной. Но массовой она пока не произошла, и ее доля в ВВП страны – незначительна. У нас произошло искажение в вопросе о том, что такое доступная ипотека? Для всех мощнейшим индикатором является ставка. О ней все говорят. А на самом деле доступная ипотека – это еще и доступный квадратный метр. И поэтому в Москве даже при очень низких ставках ипотека не будет доступной – из-за завышенных цен на строительство. В регионах ситуация другая…

– Абсолютно согласен. Меня всегда бесили эти призывы к банкам снизить ставку и сделать ипотеку доступной. Если на квартиру надо минимум 6 млн., то для большинства россиян они что под 10% запредельны, что под 2%. И в связи с этим меня восхитила региональная татарстанская программа социальной ипотеки. Там не стали давить на банки, не стали субсидировать ставки, а просто начали строить жилье по 22 тыс. рублей за метр.

– Полагаю, надо стратегически нацелиться на квадратный метр ценой до 30 тыс. рублей в среднем по стране. И – попытаться снизить стоимость строительства хотя бы по части его откровенной «коррупционноемкости». Мы видим: в регионах, где цена на жилье приемлемая, ипотечные программы отлично работают и пользуются значительным спросом.

– Региональные власти проявляют значительную активность по развитию региональных ипотечных программ. А как обстоят дела с поддержкой дефолтных заемщиков на региональном уровне.

Достаточно конструктивно. Мы за предыдущий год заключили сорок соглашений с региональными администрациями, где продекларировали со своей стороны, что рассматриваем взыскание жилья только как крайнюю меру. В обмен региональная администрация готова принимать участие в судьбе заемщиков, которые лишаются единственного жилья. Они могут использовать как маневренный фонд, так и выделять некие субсидии, чтобы люди могли нанимать жилье.

– То есть сейчас схема «пинком под зад на улицу» не является некой массовой проблемой?

– Не является. Хотя мониторить эту ситуацию надо постоянно. Мы за ней очень внимательно следим.

Есть другая серьезная проблема – большинство банкиров отказываются включать детей в число собственников приобретения жилья. С другой стороны, позиция органов опеки и попечительства иногда неадекватно жесткая. И это мешает иногда и реструктуризации и, собственно, ипотечным сделкам. Пока готового решения нет. Но его надо искать. Иначе получится, что ипотека работает против российской демографии.

– У Сергея Лукьяненко в романе «Конкуренты» герой прочитал объявление: «Сдам квартиру только семье без детей». И заметил: если хотеть видеть семьи без детей, то семей скоро вообще не останется…

– Конечно. Но, слава богу, радует другое: по нашей статистике, в половине семей, которые взяли ипотеку, рождаются дети. То есть по сути ипотека становится неким стимулятором демографии.

– …В этом смысле мне по-человечески очень понравилась инициатива «Уралсиба» снижать на полпроцента ставку тем ипотечным заемщикам, у которых родился ребенок. Причем – за каждого ребенка.

– И Сбербанк включил в договор норму, что в случае появления ребенка в семье ипотечных заемщиков, банк на несколько месяцев дает снижение платежной нагрузки. Такие подходы, действительно, вызывают симпатию.

Но в целом я пока не могу, к сожалению, констатировать изменения в степени социальной ответственности банковского сообщества, поскольку каждый день сталкиваюсь с отказами банков вникать в проблемы заемщика. Хотя в целом можно все-таки констатировать, что уровень социальной ответственности улучшился. Жаль, что пока еще многие банкиры ведут диалог с заемщиками только в зале суда. На мой взгляд, это серьезно подрывает доверие и к банкам, и к ипотеке.

– А институт финомбудсмена начинает как-то влиять на эту ситуацию?

– На мой взгляд, это крайне важный институт, его надо развивать, оказывать всяческое содействие. Я здесь хотел бы вспомнить немецкий опыт. Они в 2009 году обратили внимание на резкое падение спроса на потребительские кредиты и, понимая, что это серьезно сдержит развитие экономики Германии, начали исследовать причины. Одним из факторов снижения спроса оказалось низкое доверие граждан к банкам и убеждение, что судиться с банком – себе дороже. Немцы организовали мощную рекламную кампанию института омбудсмена как механизма простого и удобного разрешения споров. Сейчас они позитивно оценивают изменение отношения граждан к банкам. То есть институт финомбудсмена – это тоже финансовый инструмент, обеспечивающий рост потребительского кредитования через рост доверия. Уверен, для России этот опыт очень актуален.

– Каково ваше отношение к идее стройсберкасс?

– На мой взгляд, механизм полностью аналогичен ипотеке и единственный в нем плюс в том, что заемщик сначала приучается откладывать и только потом приобретает жилье при помощи кредита. Это немецкая модель, а у нас ее уже Сбербанк де-факто апробирует. Есть инициатива губернатора Краснодарского края Ткачева совместно со Сбербанком попробовать такую модель в регионе.

Это интересный эксперимент, который может привлечь инвестиции в строительство. Но – повременим с выводами, посмотрим, как пойдет эксперимент.

Другой интересный вариант – арендное жилье. И здесь есть позитивный опыт Татарстана, который уже развивал схему аренды с правом выкупа. По сути это аналог идеи стройсберкасс, но решающий жилищную проблему уже сегодня. В такой модели заемщик въезжает в арендное жилье, платит за его наем (платеж содержит и выкупную составляющую) и, накопив выкупную сумму в размере 20–30%, может перевернуть арендный договор в договор купли-продажи плюс ипотечный кредит. За период найма заемщик демонстрирует свою платежную дисциплину, а кредиторы за таких заемщиков будут бороться – они показали свою платежную дисциплину.

– Ведь по сути это тот же лизинг жилья. Лизинг для физлиц в России формально не существует, но суть…

– Суть такая же. Но вопрос – в моменте перехода права собственности. В ипотеке он на старте, в аренде он отложен.

– Когда-то сам факт появления АИЖК, а затем и АРИЖК на российском рынке дал огромный стимул развитию ипотечного кредитования. Но смущает, что российская ипотека начала «скатываться» к единственному ресурсу – казенному. Опять все яйца в одной «нефтяной» корзине?

– Не так, принципиально не так. Вы упомянули о ресурсной поддержке от имени государства в кризис. Цель создания АИЖК – расширение ресурсной базы ипотеки. У банка какая ресурсная база? Это депозиты. Но депозиты – это далеко не дешевый ресурс, поскольку в нем и реклама, и продвижение, и издержки офисов. Доля длинных депозитов для финансирования ипотеки – незначительна. Необходимо поддерживать постоянный их приток в течение срока жизни кредита, что формирует и процентный риск для банка.

Задачей АИЖК было создание альтернативного источника средств для ипотеки – через привлечение средств на фондовом рынке и снижение процентного риска для кредитной организации.

– Но ведь закон о секьюритизации так и не принят.

– Нет обобщенного закона о секьюритизации, позволяющего упаковывать любые кредиты. А закон об ипотечных ценных бумагах успешно работает. Ценные бумаги АИЖК стали хорошим примером для рынка и реальным инструментом привлечения ресурсов с фондового рынка. И АИЖК успешно справляется со своей задачей – развить рынок ипотечных ценных бумаг, создать доверие инвесторов, сформировать базовые стандарты деятельности.

– Традиционный личный вопрос гостям рубрики «Разговор с Bankirom». Вы сами кредитами пользовались?

– Да. У меня сейчас есть ипотечный кредит на восемнадцать лет. Взял полтора года назад. Честно говоря, воспринимаю кредит достаточно нервно (улыбается). Причем был грех, на один день просрочил платеж, мне тут же начали звонить из банка, и я очень переживал, что нарушил свои обязательства. Но досрочно кредит не гашу, потому что понимаю, что инфляция работает на меня.

– А вы отложили на депозит шесть окладов, как советовали?

– Да, я отложил шесть окладов. Мои платежи по кредиту не превышают 33% моего месячного дохода. То есть у меня и посильная нагрузка, и запас прочности.