Георгий Писков: «Лишние деньги бывают. Просто их надо грамотно планировать»

Председатель совета директоров Банка Юниаструм, президент Института финансового планирования.

– Вы были основателем одной из первых компаний финансового планирования в России…

– Я создал компанию независимых финансовых советников в 2005 году, примерно в то же время появился и Институт финансового планирования. Идея была в том, что институт станет источником кадров для будущего рынка финансовых консультантов. Но, как показала практика, сделано это было несколько рано.

– Рано?

– Да, мы слишком опередили события.

– Помню, примерно в 2006 или 2007 году я участвовал в подготовке материала о компаниях, предлагающих физическим лицам услуги по финансовому планированию. С учетом того, что тогда Россия погрузилась в кредитный бум, и многим людям понадобилось умение свести свой дебет-кредит, дело казалось очень перспективным. Но в развитии этой темы последовало затишье. Это вызвано кризисом?

– Да, кризисом, последовавшей на ним стагнацией финансового кризиса, а затем – фактическим исчезновением ипотеки.

– Следовательно, спрос на финансовое планирование вызывает, прежде всего, «жизнь взаймы»?

– Конечно! Удовольствие в том, чтобы планировать чьи-то депозиты или инвестиции, финансовый советник, разумеется, может найти, но не в этом его главная роль. Потому что на самом деле посоветовать, как лучше разместить те или иные средства, может инвестиционный фонд, банк, управляющая компания. Другое дело, что они не независимы в своих суждениях и советах. Они заинтересованы в продаже своего собственного продукта. Тем не менее, они уже создали профессиональную среду, в которую человек мигом погружается, едва у него появляются свободные деньги. Но это не финансовое планирование. Это планирование инвестиций конкретной суммы в конкретный момент времени.

Финансовое планирование в чистом виде – нечто большее. Если рассмотреть жизненный цикл характерного представителя среднего класса, то окажется, что этот жизненный цикл в течение долгого времени определяется не наличием денег, а, наоборот, их недостатком. Человек сначала погружается в долги. Если говорить о Западе – это начинается еще с университета, когда его обучение финансируется с помощью студенческого кредита. Затем он в кредит покупает автомобиль, у него появляется овердрафт или кредитная карточка, потом он берет ипотеку, долго-долго ее выплачивает и только к предпенсионному возрасту он, наконец, выходит на ту часть жизненного цикла, когда у него появляются «лишние деньги».

И вот тут он начинает думать: а что будет со мной дальше, что будет с моей семьей, когда я умру? Тем паче, что сегодня очень часто и в России, и за рубежом представитель среднего класса в определенном возрасте обретает вторую семью. Это очень распространенное явление, а его последствия – появляется финансовая ответственность за две семьи. Другое дело, что в России не любят думать о том, «что будет, когда я умру». Именно «когда», а не «если» – уход из жизни явление неизбежное и – в определенном смысле – его тоже можно и нужно планировать.

Но это почти не принято. Поговорите с нотариусами, и вы узнаете, что большинство людей оформляют завещание только как необходимую добавку к какому-то другому акту. Например, при покупке дома и т.п. Мало кто осознанно распоряжается своими деньгами и имуществом просто потому, что ответственно относится к планированию своих финансов. Хотя, казалось бы, все отлично понимают, что в случае неясности с завещанием твоя смерть будет для твоих близких не только горем, но и огромной проблемой, которая может вызвать к жизни другие проблемы, по цепочке.

– У вас есть завещание?

– У меня есть завещание, оформлено давным-давно.

– Вы описали очень логичную финансовую цепочку жизненного цикла. Но, мне кажется, она пока далека от российской реальности по одной простой причине. «Концы» этой цепочки в России совсем иные. Во-первых, на старте россияне не берут кредиты, во всяком случае, кредит на образование уж точно остается скорее лозунгом, чем реальной практикой. Во-вторых, старость в России не стала временем, когда у человека наконец появляются лишние деньги. Старость не является временем инвестиций. Наоборот, – это время, когда человек обычно живет в бедности или нищете. Старость в России бедна…

– Поспорю. Да, с одной стороны, вы правы, огромная масса населения бедна, а средний класс, действительно, не столь многочисленный, как в развитых странах Запада. Но, тем не менее, он есть. Да, я согласен с тем, что, простите за каламбур, нечего планировать, когда нечего планировать. Но растущий средний класс – он уже достаточно состоятелен. То, что мы подчас называем малым бизнесом, – это ведь тоже средний класс. И уже огромное количество существует прецедентов, когда люди выходят из своего малого бизнеса путем его продажи. Человек имел какой-то маленький магазин, ресторан, подошел возраст, он его продал, например, за $500–700 тыс. Это уже бедностью не назовешь. Так? И такие варианты в России уже не исключение.

Соответственно, у таких людей возникает вопрос, как правильно распорядиться своим капиталом, как превратить его в своего рода частную «пенсию», как закрыть все свои потребности и еще детям наследство оставить. Этот вопрос остается актуальным и открытым, никто не имеет однозначного ответа на него, но все его себе задают.

Второй момент – многие мидл– и топ-менеджеры в ходе кризиса поняли, что их профессиональное положение отнюдь не являeтся константой. Массовые сокращения и увольнения дали людям четкий сигнал – надо заранее думать о том, как прикрыть свои тылы на случай форс-мажора. А ведь эти люди часто имеют зарплаты и бонусы, позволяющие обрести те самые пресловутые «лишние деньги». Вот вам и второй пласт людей, у которых возникает потребность в финансовом планировании.

– С чего начинается классический частный финансовый план?

– Есть две главные компоненты. Первая – это расчет ваших затрат. Финансовый советник в процессе консультации-беседы выявляет взгляды человека на жизнь, какой он себе ее видит, как хочет отдыхать, в какой школе хочет учить своих детей, какое образование в будущем намерен им дать, что бы хотел приобрести, какие кредиты и на что хотел бы получить. Очень важно, что финансовый советник, в отличие от сотрудника инвестиционной компании, ни в коем случае не должен навязывать свои взгляды на жизнь. Он – супернейтрален.

– Давайте тогда смоделируем предельно конкретно. Представим, что вы финансовый консультант, а я – ваш клиент. И я рассказываю вам: у меня 12-летняя дочь и 20-летний сын, я хочу, чтобы у первой лет через шесть, а у второго года через два были свои однокомнатные квартиры. Сыну я хотел бы года через два прибрести автомобиль, а дочери через пять лет понадобится оплата университета. Свою собственную квартиру я хочу поменять на трехкомнатную «элитку» плюс хотел бы обрести летний домик где-нибудь на Кипре или в Испании. И еще хотел бы примерно двести-триста тысяч долларов раскидать по разным типам вложений – от банковских депозитов до биржи. Примерно так строится «техзадание» на финансовый план?

– Да, именно так. При этом мы с вами должны уточнить детали – определить, какого рода жилье вы хотите для своих детей, в каком точно вузе предполагаете учить свою дочь, о каком «летнем домике» – двухкомнатном или с пятью спальнями и бассейном – идет речь, что для вас важнее в ваших инвестициях – надежность или прибыльность.

Детали очень важны. Простой пример – даже вопрос о школе для детей может быть решен принципиально по-разному. Понятие «хорошая школа» очень широкое, финансовый консультант должен уточнить, что имеет в виду клиент. Есть хорошие школы, потому что там хорошо готовят к вузу. Или потому, что там дают языки. Или потому, что там хорошие условия для отдыха и развлечений детей. И точность финансового плана зависит от точности деталей. Поэтому хороший финансовый консультант обязательно заставит своего клиента качественно выполнить «домашнее задание» – четко определить свои приоритеты, взгляды, потребности.

– То есть, по сути, на первом этапе финансового планирования происходит «диагностика» потребностей клиента….

– Она занимает достаточно много времени. Потом, когда мы ратифицировали все эти позиции и поняли, о каких цифрах идет речь, наступает время второй компоненты. И на этом этапе я задам вам самый интересный вопрос: а теперь давайте о ваших доходах поговорим.

– О доходах или о возможных инструментах дохода?

– Нет-нет, об инструментах еще рано, сначала поговорим о доходах. Если вы работаете и ваш главный доход – зарплата, нужно понять, на какой твердый заработок вы можете рассчитывать на рынке, что является вашими бонусами или дополнительными вознаграждениями, в какой степени они волатильны и т.д. и т.п. То есть определить границы минимума и максимума вашей цены как профессионала. Затем в расчет включаются источники возможного дополнительного дохода – например, вы имеете вторую работу, или гонорары за книги или изобретения, или сдаете внаем квартиру, дачу или гараж.

И вот после этого наступает время планировать инструменты вложений и инвестиций.

Одновременно нам с вами предстоит определить, какие цели в вашей жизненной «программе» являются обязательными, какие – приоритетными, а какие – желательными, но в принципе вы без них вполне обойдетесь. Вернемся к тому примеру, который вы набросали. Допустим, образование и жилье для детей вы обозначаете как обязательные цели, а летний домик – как желательную, так?

– Разумеется…

– Ну вот, теперь мы переходим к сценариям управления деньгами. Прежде всего, это сценарии кредитов. Необходимо определить, какие из ваших целей вы не сможете реализовать, не прибегая к кредитам, затем вычислить потребную вам сумму кредитов, оптимальный срок, рассчитать погашения. Затем или, если у вас уже есть те самые «лишние деньги», переходим к сценариям вложений.

Естественно, самые консервативные сценарии – это только депозиты, Самые рискованные и агрессивные сценарии – это только вложения в акции. Соответственно, в идеале обязательные цели вашего плана лучше основывать на консервативных, безрисковых сценариях. А вот под желательные цели вполне можно использовать агрессивные сценарии. Если вы вполне можете прожить без домика на Кипре – вполне логично под эту цель подогнать биржевые вложения. Получится – хорошо, не получится – не смертельно.

В конечном счете, как правило, получается некий микс из разного типа вложений. И тут, кстати, надо учитывать еще и психологический тип клиента. К чему он склонен – к стабильности или к азарту, что больше ценит – спокойствие или риски. Финансовый консультант должен быть немного психологом, чтобы финансовый план был не только реален, но и психологически комфортен для клиента.

– Так или иначе, но мы вышли на ту точку, где, собственно, кончается в чистом виде финансовое планирование и начинается, по сути, управление портфелем…

– Финансовое планирование заканчивается ровно в тот момент, когда этот портфель сформирован, и становится понятно, какие продукты в каком количестве необходимо приобрести. А управлением вашими финансовыми средствами уже занимаются те, кто профессионально обучен этим заниматься, – управляющие компании, инвестфонды и т.п. Роль финансового консультанта заключается в том, чтобы время от времени вместе с клиентом посмотреть, как работает его план.

– И не изменились ли обстоятельства…

– Совершенно верно – не изменились ли обстоятельства клиента, не изменились ли реалии рынка. Финансовый консультант должен на старте объяснить клиенту, четко расставить точки над «i», что план составлен, базируясь на той информации, которая есть в нашем распоряжении. Но реальность может всегда внести свои коррективы.

– «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет…» Иными словами, тут как с зубами – даже если ничего не болит, все равно неплохо бы раз в год к стоматологу зайти?

– Совершенно верно. Раз в год, раз в полгода – это не так важно. Важно другое: профессиональный высококвалифицированный советник-финконсультант должен считать своим долгом поставить всех своих клиентов в известность, если на рынке происходит или может произойти что-то экстраординарное или появились новые факторы.

Допустим, сегодня государство страхует банковские вклады на сумму до 700 тыс. рублей. Предположим, законодатели повысили планку страхуемой суммы до полутора миллионов. Финансовый консультант должен сообщить об этом своим клиентам. Возможно, кому-то из них в такой ситуации есть смысл рационализировать свой портфель депозитов: зачем держать деньги в 10 банках, если теперь без риска их можно держать в 5.

Или, например, финконсультант информирует своих клиентов о динамике цен на недвижимость, прогнозах инфляции, регулировании перемещения капиталов за границу. Обо всех таких явлениях финансовый советник обязан знать и этими знаниями делиться со своими клиентами в понятной и лаконичной форме: ни у кого нет времени читать огромный аналитический отчет на сотню страниц.

– Логичный вопрос напрашивается. Финконсультант привел клиента к созданию инвестиционного портфеля. Не возникает ли сразу соблазн этим портфелем и управлять?

– У кого-то возникает, а у кого-то – нет. Мой взгляд состоит в том, что эти вещи не совместимы.

– Наверное, но соблазн-то есть. Популярная на Западе концепция финансовых супермаркетов в России превращается в продажу продуктов одного-двух источников. Точно также идея независимого финпланирования может привести к элементарному заманиванию клиента на какой-то финпродукт… Насколько такой риск системный?

– Он абсолютно системный для этого рынка. Именно поэтому усилия финансовых регуляторов в западных странах направлены на то, чтобы сделать финансовых советников как можно более независимыми, как можно более прозрачными и исключить возможность какой бы то ни было заинтересованности в управлении деньгами клиента.

– Но может быть такой ход: инвестиционная компания создает компанию финансового планирования, дабы та «подталкивала» своих клиентов в нужную сторону.

– Конечно. Кроме того, есть риск, который выражается в комиссиях. Создатели продуктов, которые финансовый консультант своим клиентам предлагает, платят за их реализацию комиссии. Если за какой-то продукт комиссия больше – у финконсультанта возникает соблазн именно его предложить своему клиенту. На Западе финансовые регуляторы борются с этим таким образом, что финсоветник обязан комиссию за свои услуги брать со своего клиента. А ту комиссию, которую платят финансовые институты, он обязан передавать клиенту. В результате клиент может вернуть те деньги, которые он оплатил за услуги финсоветника. И даже немного выиграть на этом.

– А под регуляторами кого в данном случае вы имеете в виду?

– В каждой стране свой финансовый регулятор. В США есть комиссия по финансовым рынкам SEC, который является главным финансовым регулятором. Кроме того, существует масса регуляторов на уровне штатов, в этом смысле Америка – это действительно федеральная страна, где штаты обладают довольно большой властью и очень часто финансовые услуги в разных штатах регулируются по-разному. В Великобритании это – FSA.

– Но в России, если завтра, допустим, вы, как один из инициаторов института финансового планирования, придете в Центральный банк (ЦБ), Федеральную службу по финансовым рынкам (ФСФР) и т.д. и скажете: «Регулируйте нас, нашему рынку нужны правила игры»… Скорей всего от вас отмахнутся.

– Уже отмахнулись давным-давно.

– Кто?

– Не буду оперировать никакими фамилиями, вопрос этот поднимался и ЦБ, и в ФСФР. Действительно, никакой реакции не последовало. Мол, у нас и так забот хватает, давайте эту тему сейчас не поднимать. Это было как раз накануне кризиса. Видимо, были уже предчувствия… Больше я уже к этой теме не возвращался. Я считаю, что моя роль заключается в просветительской части проекта, в пропаганде финансового планирования…

– Кто сегодня, уже после кризиса, на ваш взгляд, мог бы стать клиентами финансовых консультантов?

– Во-первых, это те профессионалы, специалисты, которые неплохо зарабатывают. Кризис напомнил им, что ничто не вечно под луной и следует подумать о том, как грамотнее распорядиться своими заработками. Во-вторых, это те, кто составляет сегодня клиентуру приват-банкинга, то есть обладатели «лишних денег». В-третьих, как я уже говорил, владельцы малых бизнесов, которые собираются удалиться на покой.

– ОК. Опять же смоделирую ситуацию на себе. Я как раз клиент приват-банкинга и типичный представитель того самого среднего класса, причем с относительно высокими по российским меркам доходами. Видимо, мои данные попали в некую очередную базу потенциальных клиентов и у меня все чаще раздаются звонки с предложениями от управляющих компаний или страховщиков вложиться в какой-нибудь инвестиционный продукт. Пока я отмахиваюсь, мол, некогда, но рано или поздно все же «сдамся» и скажу: «ОК, я покупаю». Причем, скорее всего, это произойдет чисто по наитию, то есть я буду ориентироваться на не анализ рынка (опять же, некогда!), а, скажем, на бренд. Допустим, позвонили мне из «Альфастрахования», солидный бренд, почему бы не согласиться? Но к трезвой оценке рынка это не будет иметь никакого отношения. Вот тут-то и хорошо бы получить помощь финансового консультанта. Вопрос в том, какова цена его услуг. И что он мне предложит.

– Если это какой-то маленький частный вопрос, то, скорей всего, консультант просто не возьмет платы за свой совет. А в целом речь может идти о гонорарах в 30–40 долларов за час. Консультация по частному вопросу в это вполне вписывается.

– А если я хочу постоянного обслуживания?

– Тогда речь идет об абонентской плате. Там тоже не стоит вопроса о каких-то заоблачных суммах.

– Однако мне в моем банке, если я открываю там трейдинг, готовы давать консультации вообще бесплатно.

– Конечно. Мы об этом с вами и говорили. Но предлагать вам будут работать через продукты и инструменты этого банка. Такая консультация будет объективна с точки зрения расчетов, но не будет учитывать чужие продукты. В принципе, финансовый план может сделать каждый человек, получивший высшее образование. Но у него попросту нет желания тратить время на изучения цен на рынке частного образования, недвижимости в Москве и на Кипре, динамики ставок по ипотеке, доходности инвестпродуктов.

Почему советский человек все всегда делал сам? Потому что он недостаточно был загружен на работе, его работа позволяла ему чем-то еще заниматься, да и финансовая отдача от нее была невелика. Сейчас, когда многие менеджеры падают от усталости в конце рабочего дня, они точно ничего лишнего делать не будут и предпочтут доверить это профессионалу.

– Вы вспомнили словосочетание «советский человек». Думаю, мы все еще Страна Советов. К тому же – страна бесплатных советов. Мне звонят многие друзья с вопросами: «Ян, что мне сейчас купить? В какие акции или валюту вложиться?» Я советую, они благодарят, потом обращаются снова. Но представляю, если я вдруг говорю: «Ребята, я решил стать финансовым консультантом, теперь это моя работа – платите мне за это деньги»… В России нет привычки платить за советы деньги.

– Ответ содержится в том, что мы уже говорили. Финконсультант, взяв с вас плату, может вам уступить скидку от создателя того финансового продукта, который он вам посоветовал. И в сумме он станет для вас как минимум бесплатным, а как максимум – даже принесет вам выгоду. Именно поэтому почти не осталось финансовых консультантов-одиночек. Они либо объединяются, либо подключаются к определенным сетям, которые аккумулируют мощь программного обеспечения и мощь переговорной силы с финансовыми институтами. Такие объединения и сети могут добиться от финансовых институтов заметного дисконта для своих клиентов.

– Каково сегодняшнее состояние рынка финансовых консультантов в России?

– Он по-прежнему находится в зачаточном состоянии. Финансовые советники есть, но они пока еще экзотика.

– Они существуют в формате малых компаний?

– Есть и индивидуалы, но в основном – да, малые компании, Конечно, глупо было бы надеяться, что в ближайшее время этот рынок будет расти экспоненциально. Вообще в сфере финансовых услуг есть такая закономерность: где нет регулятора – там нет и рынка…. Однако на сегодня сложилась общность профессионалов в области финансового консультирования. Это там платформа, на которой рынок может расти. В том, что бизнес независимого финансового планирования в нашей стране будет развиваться, у меня нет никаких сомнений. Я твердо знаю, что это совпадет с бурным ростом ипотеки, то есть он будет возможен тогда, когда снова придет ипотека и станет массовым явлением.

– Сегодня мы видим две тенденции. С одной стороны, ипотека несколько оживает. С другой – она оживает ровно настолько, насколько ипотеку профинансировало государство. Банки уже не хотят играть в эту игру напрямую. Предпочитают выступать агентом.

– Именно так обстоит дело, и так оно будет обстоять еще в течение какого-то времени. Я абсолютно убежден в том, что ипотеки без секьюритизации быть не может. Пока не возродится масштабная секьюритизация – дешевой ипотеки не будет.

– Но вы оптимистично смотрите на рынок?

– Оптимистично, но не ожидаю быстрых подвижек. Первыми восстановятся все-таки международные рынки, и определенные предпосылки уже видны. Ликвидность восстановлена, новые правила игры определились, деньги, которые банки взяли у государства, уже начали возвращать. И снова возникает вопрос: «А на чем мы теперь будем зарабатывать?». Западные финансовые институты находятся в несколько более выгодной ситуации, потому что там ипотека до входа в кризис была супермассовым явлением. И осталось еще огромное количество клиентов, которые ее уже взяли, – ее надо обслуживать и можно брать за это какие-то дополнительные комиссии. К тому же там ставка рефинансирования сейчас близка к нулю и ипотеку можно финансировать через деньги от депозитов. В России это невозможно. У нас ставка по депозитам подчас даже выше ипотечной.

– Ипотеке не хватает долгосрочных денег?

– Срочность денег ни при чем. Все говорят: срочность, срочность. Но это несколько преувеличенная проблема. Ну, сколько в мире 20–30-летних депозитов? Единицы… Нет, введение срочных вкладов проблему фондирования ипотеки не решат, все равно вклады больше чем на 3–5 лет мало кто открывать будет. Другое дело – облигации, но за этими облигациями что-то должно стоять. Вот и мы возвращаемся вновь с необходимости секьюритизации.

Это должна быть система ипотечных облигаций, которая поддерживается правительством. Именно возможность продавать продукты секьюритизации и дала западным банкам возможность выдавать такую дешевую ипотеку.

– По сути, была создана система, при которой люди кредитовали сами себя. В молодости брали ипотеку, в старости – покупали ипотечные облигации. Такая банковская связь поколений.

– Совершенно верно, старшее поколение, по сути, таким образом и финансировало ипотеку через пенсионные фонды, которые и были главными держателями ипотечных облигаций.

– Таким образом, в нашей стране проблема ипотеки и доступного жилья не может быть решена локально. Только в увязке с пенсионной системой, участием государства в рынке недвижимости и т.д.

– Кстати, российские пенсионные фонды стали покупателями облигаций Агентства по ипотечному жилищному кредитованию (АИЖК). Так что начало положено. Другое дело, что объемы очень маленькие…

Чтобы подвести здесь черту, я еще раз повторюсь: мои ожидания возврата к более дешевой ипотеке – это вопрос двух-трех лет, и он напрямую увязан с возрождением рынка секьюритизации. Роль государства – запустить этот процесс, регулировать рынок, чтобы предвосхищать риск появления «пузырей».

– ОК, будем ждать возвращения массовой ипотеки, а пока вернемся к теме управления и планирования личных денег. Как вы планируете и управляете собственными деньгами?

– Ну, естественно, по роду профессии я сам себе банкир и сам себе планировщик. Поэтому я не привлекаю для планирования какие-то дополнительные ресурсы, делаю это сам. Я исхожу из тех самых правил и принципов, о которых я уже говорил. Существенная часть моих средств вложена в различные бизнес-проекты, большинство из которых находятся в сфере финансовых услуг. Я являюсь совладельцем банка «Юнистрим» и совладельцем банка в Армении. И есть еще несколько инновационных проектов, в которых я задействован

– Инновационные проекты, наверное, затрудняют возможность планирования? Риски, неучтенные факторы…

– Вовсе нет, если вы это делаете осмысленно. И если заранее решили, на какой риск вы идете, и где, если проект не пошел, надо подвести черту.

– А из классических инструментов вложений денег что используете?

– Только депозиты, больше ничего

– Вы сами принимаете решение или семьей?

– Я лично принимаю все решения. Тем более, что моя семья далека от мира финансов. У меня три сына, старшему 18 лет, среднему – 12, и самому младшенькому скоро полтора года. Так что младшие об этом еще и не задумываются, а старший совершенно не по моей линии двинулся – он хочет быть кинорежиссером.

– По-моему, хорошо, что не собирается продолжать так называемую «династию». Мне кажется в том, что дети банкиров становятся банкирами, дети артистов – артистами, а дети чиновников – чиновниками, для общества заложен большой риск…

– Да, здесь заложена «бомба», я с этим согласен. «Наследственность» снижает конкурентоспособность «наследников», которые в профессию приходят на все готовое.

Ни в коем случае свою профессию нельзя искусственным образом передавать детям. Нужно создать условия для того, чтобы они смогли определиться сами. Другое дело, что надо поддержать их в устремлениях. Разумно поддержать, конечно. Не покупать киностудию, если сын хочет стать кинорежиссером, а помочь с образованием.

– Кстати, а вас сын не испугал своим выбором?

– Испугал. Потому что для меня это совершенно абстрактная сфера, о которой я совершенно ничего не знаю. Но он продемонстрировал убежденность, готовность работать в этом направлении. Это надо ценить. Если у человека в раннем возрасте сложился определенный четко очерченный интерес – это, мне кажется, вообще большая редкость и надо это поддерживать.

– Вы сами на финансовую сферу изначально были нацелены?

– Нет, я закончил Московский авиационный институт, как многие из наших банкиров (смеется).

– Ну да, МАИ выпускал классных менеджеров, банкиров, промышленников и даже артистов. Всех, кроме создателей самолетов… А в банк как попали?

– В банковское дело я вошел в общем-то почти случайно. Просто путем перебора разного вида бизнесов. Оказалось, что банкинг мне по душе, это – мое. И сегодня я счастлив, что занимаюсь делом, которое приносит мне настоящее творческое удовлетворение.