Егор Сусин: Рынок структурно изменился за последние годы

Банку России нужно как-то корректировать свои действия.

По мотивам пятничного обсуждения (ставки, курсы)

Прошлая неделя вышла достаточно бурной для российского валютного и долгового рынка, курс рубля сбегать с 74.5 до почти 77 руб. за доллар, но к концу недели успокоился на уровне 75.5-76 скорее всего на продажах эспортеров и общего улучшения конъюнктуры после очередного раунда выплат чеков Минфинам США. Но наиболее «кровавая» история была на долговом рынке, где фактически рынок во вторник стал торговать повышение ставок ЦБ до 6-6.5% к концу года и даже в пятницу здесь ожидания ставок на конец года были в районе 6%. Спасибо коллегам за обсуждение ( Павел Пикулев, Александр Кудрин, ACI Russia и Сергей Романчук)!

Резюмирую свое видение ситуации. Из ключевых факторов здесь можно выделить: Risk Off на рынках в начале недели и «турецкие горки», разворот ДКП Банка России, геополитическая риторика. При всем этом, я бы не переоценивал влияние последнего фактора, потому как рост геополитической напряженности всегда транслируется через дефолтные свопы (CDS), как своеобразный индекс страха, сейчас же мы увидели здесь достаточно слабую реакцию (CDS 5 лет вырос с ~100 до ~110), хоть и более сильную, чем у других экономик региона (Польша, Чехия, Венгрия, Сербия прочие соседи тоже фиксировали рост стоимости CDS). На фоне увольнения главы ЦБ Турции и распродажи лиры, иностранные банки начали резать лимиты на активы стран региона и частично их распродавать, что добавилось к общей слабой динамике на рынках. 

Но все это плохо объясняет то, что произошло на денежном/долговом рынке в начале недели, когда за пару дней рынок «вынес» краткосрочные ставки вверх, если смотреть свопы на ключевую ставку – то на 4 квартал 21 года ожидания ставки уходили в 6.4-6.5% и вряд ли мы здесь можем говорить о нерезидентах. Во-первых нерезиденты больше смещены в длинные бумаги, во-вторых их операции все же толкают вверх CDS (а этого не было), ну и нерезиденты не являются поставщиками краткосрочной рублевой ликвидности. И вот эту историю, я бы связывал с резким разворотом денежно-кредитной политики Банка России и ростом ее неопределенности. Не очень ожидаемое повышение ставки в марте, и пересмотр ожиданий до конца года. Банки, конечно, пересмотрели свои прогнозы по ставrам на конец года до 5.25-5.5%, понятно ни о каких 6-6.5% здесь речь не шла, но …

Возможно, суть в том, что рынок структурно изменился за последние годы, пока он был в цикле снижения ставок. На фоне устойчивого снижения ставок, компании активно наращивали долю кредитов с плавающими ставками, на январь таких было 13.8 трлн руб. (36% портфеля кредитов), из них более 8 трлн руб. напрямую привязаны к ключевой ставке. Одновременно, рыночные инструменты активно развивались и корпоративные казначейства имеют широкий спектр инструментов управления процентным риском. Мало того, они далеко не обязаны мыслить и интерпретировать действия ЦБ и риторику так же консервативно как банковский сектор. У компаний есть большой процентный риск на балансе, есть инструменты его хеджирования и в общем-то они заинтересованы продать этот риск в рынок, когда он начинает реализовываться.

Фактически мы увидели не только разворот ДКП, но и рост неопределенности дальнейшей динамики, что привело к тому, что фактически рынок сейчас  функционирует исходя из того, что ставки будут к концу года ~6%. Здесь нужно учитывать, что банковские ставки так, или иначе (со своими особенностями) привязаны к рынку, т.е. произошло фактическое резкое  ужесточение ДКП. И теперь Банку России нужно как-то корректировать сложившиеся ожидания… причем в ситуации, когда доверие к его риторике очевидно понизилось.