Между прошлым и будущим

Экономический клуб ФБК — площадка традиционно популярная, однако в этот декабрьский день Каминный зал был переполнен. Что и понятно: всем охота узнать мнение экспертов как по поводу того, что уже случилось, так и насчёт того, что может произойти завтра. Такой вот двухчасовой «миг между прошлым и будущим».

Все плюсы — с оговорками

Открывая заседание, его бессменный модератор Андрей Колесников заметил, что впечатления от уходящего года уж слишком противоречивые. «Противоречивы не только впечатления, но и факты», — возразил ему директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. Вот, к примеру, инфляция, превзошедшая целевой показатель (который умники из финансовой сферы называют не иначе как «таргетом»). Хорошо? Конечно. Только возникает резонный вопрос: почему, скажем, в 2007 году при 12-процентной инфляции показатель инвестиций был 23-25%, а сейчас даже не близко…

Столь же не бесспорная картина с доходами, которые падают, в то время как зарплаты растут. Укрепившийся рубль — тоже вроде бы плюс, но и он несколько линяет, когда вспоминаешь, что достигнуто это укрепление за счёт carry trade, и только. И, наконец, рост, показатель которого должен превысить прогнозные 0,6% более, чем вдвое. Опять же — хорошо. И не так хорошо, если понимаешь, что дополнительные доли процента — эффект подскочивших нефтяных цен, а вовсе не промышленного роста как такового.

Выдыхающийся рост

Что касается минусов, обозначенных Игорем Николаевым, то здесь даже оговариваться особо не надо. Реальные располагаемые доходы населения снижаются уже четвёртый год. Что называется, загадка природы — и зарплаты растут, и инфляция падает, а с доходами у людей всё хуже. От себя замечу: может, чего-то там со статистикой или расчётами у нас не так ладно? То есть на бумаге всё более или менее гладко, а в жизни — те самые овраги, по которым ходить… Кстати, переподчинение Росстата Министерству экономического развития тоже наводит на определённые размышления — слишком уж удобный тандем. Думаю, недаром директор Института стратегического анализа ФБК назвал это событие в числе разочарований года.

Впрочем, главным разочарованием Игорь Николаев считает то, что «начавшийся было экономический рост неустойчив и неочевиден». О чём, к слову сказать, свидетельствуют плачевные цифры октября.

Ну, понятно, что в перечень разочарований вошли и рост фискальной нагрузки (вопреки всем слёзным заверениям), и бюджет, и исчерпание резервного фонда, признанное всеми, начиная с министра финансов.

Так что, видимо, надо согласиться с экспертом, обозначившим нынешнее положение вещей, как «выдыхающийся рост».

Рост или коррекция?

Именно так поставил вопрос директор Центра структурных исследований РАНХиГС Алексей Ведев: «Вышли мы на новое качество, на устойчивый рост, или это просто коррекция?». К сомнениям есть основания. По мнению эксперта, «и Минэкономразвития, и Банк России совсем не угадали с прогнозом в этом году». В частности, переоценили темпы роста. «Негативно повлияли  на деловой климат и на ожидания частного сектора словесные интервенции по поводу возможной девальвации рубля», предполагавшие, что к концу года доллар будет оцениваться в 73 рубля, чего не случилось.

Кроме того, «свежие данные по платёжному балансу показали, что Центральный банк примерно в два раза недооценил счёт текущих операций, а он в 2017 году будет примерно плюс 43-45 миллиардов долларов». А дальше неточности прогноза «цепляются одна за другую», прежде всего из-за переоценки импорта, и, соответственно, переоценки спроса.

Что касается роста, то, считает эксперт, «всех несколько перевозбудил второй квартал», хотя драйверы роста в этом году — «более чем странные». Ну, ожидание пополнения товарно-материальных запасов было закономерным — за три с половиной предыдущих года они сократились на 7 триллионов рублей. Что касается инвестиций, то их роста, по мнению Ведева, никак не видно, а те небольшие показатели, что время от времени фигурируют, он считает «фантазиями Росстата, которые могут сбыться, а могут и не сбыться».

В итоге мы наблюдаем в чистом виде коррекционный рост, а не тот, о котором мечтается.

Зацементированная система

Так же считает профессор Высшей школы экономики Олег Вьюгин: «Экономического роста как такового нет… Есть скорее статистические эффекты. Хорошо уже, что нет и той рецессии, как была в 2014-2105 годах». Как точно отметил эксперт, в таких случаях всегда очень хочется спросить: почему же так? И сам же ответил: «С точки зрения здравого смысла всё достаточно понятно: для роста нет серьёзных ресурсов, равно как и нет мотивации, которая толкала бы этот рост».

Если посмотреть на структуру собственности и распределение ресурсов в нашей экономике, то какими-то ресурсами располагают либо государственные или квази-государственные компании, либо такие, которые, будучи частными, тем не менее, находятся под плотным контролем государства. Печально, что даже эти ресурсы используются на непроизводительные цели или с низкой эффективностью. Опять же вопрос — а почему так ограничены ресурсы? Ответ тоже напрашивается сам собой — прежде всего из-за невысокой производительности труда (экономика не генерирует заметных прибылей, которые можно было бы вложить в развитие). С заёмными же деньгами совсем плохо — заёмщики, как правило, долгов не отдают, но и вновь не занимают. Некоторая активизация домохозяйств на кредитном рынке — это не ресурс роста, а просто перераспределение.

Ну, а то, что мотивация занижена — естественно для государственно-бюрократического капитализма. На самом деле мы вернулись к ситуации, когда цены на нефть были высоки, а роста всё равно не было, именно потому, что на место едва народившейся нормальной конкуренции пришло соревнование за близость к той или иной влиятельной группе.

Перспективы Олег Вьюгин оценил весьма пессимистично: вряд ли удастся что-то кардинально поменять в обозримом будущем, уж очень система зацементирована.

Двухголовая экономика

Директор программы «Экономическая политика» Московского Центра Карнеги Андрей Мовчан сразу же предупредил, что решил взглянуть на ситуацию не с точки зрения экономиста, а с позиции бизнесмена и инвестиционного банкира. И с этой позиции он видит экономику страны не как единую сущность, а как две отдельных: условно говоря, нефтяную корпорацию и социальный блок. Кстати, он вспомнил, что когда в прошлом цена нефти вырастала на 20%, ВВП страны рос на 10%, сейчас же мы продолжаем смотреть на положение с нефтью как на непрерывное падение её цены, хотя по сравнению с ценовым минимумом Urals как раз вырос на те самые 20 процентов. А вот ВВП практически не растёт, эксперты замаялись предсказывать итоговую цифру — то ли 1,8%, то ли все два... Между тем, 20-процентое увеличение цены на нефть  для России весьма мощный стимул. Но это — именно «нефтяная» составляющая экономики. Если же отодвинуть в сторону эту цифру, то получится, что за уходящий год ВВП не только не вырос, но и упал на 2%.

Понятно, что такая арифметика выглядит достаточно условной, но положение вещей отражает довольно точно. Лукавство цифр вылезает то тут, то там, а в общей статистике тонут наши неудачи и проколы. И то, что рекордный рост урожая обернулся провалами в логистике. И то, что доходы от торговли оружием за год упали более чем в два раза. И то, что зарплаты выросли главным образом в государственном секторе, а потребительский спрос до сих пор не вернулся — так что стоит ли хвастаться низкой инфляцией?

На взгляд Мовчана, сегодня доминируют четыре основных проблемы: тотальное недоверие и неправовая среда, огромные административные издержки, накопленное отставание и перекос экономики в сторону госсектора.

Классический структурный кризис

Диагноз Никиты Масленникова, советника Института современного развития, по традиции завершающего дискуссию, прозвучал малоутешительно: «Природа экономической ситуации максимально прояснилась — у нас классический структурный кризис. И все победные реляции о том, что мы уже четыре квартала растём, и оставили позади рецессию, весьма условны». Отличительным признаком кризиса эксперт считает постоянные реверсы, неустойчивость всех макроэкономических показателей, которые могут совершенно нелогично идти в разные стороны (для наглядности: рост зарплат и снижение реальных располагаемых доходов населения). «По сути, в этом году каждый макроэкономический показатель проявил исключительную сложность своей структуры и разнонаправленность трендов», что, по мысли спикера, и является признаком системного кризиса.

Продолжая логику Андрея Мовчана, говорившего о «двух сущностях», эксперт заострил вопрос, сказав о серьёзно обозначившемся конфликте этих сущностей — «нефтяной» и «социальной». Конфликт тем более тревожен, что, как считает эксперт, в ближайшее время мы зациклимся на той ситуации, которую переживаем сейчас, с трудом достигая 1,5-2-процентного роста.

Так же, как и его коллеги, Масленников отметил демотивацию — как реакцию на крайнюю степень неопределённости экономической политики. Совершенно ясно, что до президентских выборов никаких решительных шагов предприниматься не будет, а будут ли перемены в правительстве и его политике после выборов — что гадать? Вот эта неопределённость и демотивирует бизнес, замораживает ситуацию.

Тем не менее, «2017 год не безнадёжен — он обнажил многие проблемы и показал, что в нынешнем положении нет пространства для маневра. До развилки придётся топтаться три четверти будущего года».

Время «уставших олигархов»

Это выражение припомнил в своём выступлении Олег Вьюгин, отметив, что такая психология — «не психология развития». Уж это точно. Добавлю от себя, что устали не только олигархи, но и самые что ни на есть рядовые предприниматели и обыватели. Устали от топтания на месте, от непредсказуемости, от половинчатых решений. Я бы не стала утверждать, что сдвинуть эту гору с места может лишь пресловутая «смена элит», хотя в этом и есть свой смысл. Неясно лишь, кого в нашем странном социуме считать элитой. Я-то продолжаю по старинке причислять к ней интеллектуалов и профессионалов в самых разных областях — как это повелось издавна. И когда мне говорят, что любой, попавший в коридоры какой-либо из властей, уже автоматически причисляется к элите, мягко говоря, не готова с этим согласиться.

Но это так, к слову. А речь — да, об усталости. Те, кто побогаче, фиксирует прибыль и заботится о сохранении капитала. Но большинству, кроме убытков, фиксировать нечего. И особо-то надеяться не на кого. Кроме себя. Хотя многие всё ещё привычно (генетика, что ли?) продолжают рассчитывать на государство. На самом деле, для государства это — вызов, учитывая исторически патерналистский характер нашего общества. Когда в России перестают надеяться на государство — жди беды. А не хотелось бы…

Есть ли солнце в холодной воде?

Отчасти соглашусь с теми, кто устал от негативных или просто «никаких» прогнозов. Вообще-то нам всем хочется роста: чтобы лучше жить, чтобы ощущать себя гражданами великой страны, чтобы строить планы для себя и детей. Но экономика — не та область, будущее которой можно предсказать по разводам кофейной гущи. И, может быть, есть смысл услышать и впитать горько-солёную правду, чтобы уверовать в необходимость грамотных, чётких, хотя и не всегда «популярных» реформ. А без них будущее как-то не очень рисуется.