Сергей Карелов: Понимание риска сильнейшим образом изменилось

Максимальный риск ассоциируется с «едой, жиром, диетой».

Ожирения мы боимся больше изнасилования.

А рака – больше ядерной войны.

Риск – абстракция, социальный конструкт на основе норм, морали, социальной организации и конкретики деятельности.

Риск трактуется по-разному. В страховании – это потери (травмы, смертность …), взвешенные по вероятности их наступления. В экономике – разница в возможной доходности. И т.д.

Риск подвержен социальным изменениям. Раньше были иные риски и к ним относились иначе. Тысячи лет главными рисками были голод, инфекции и насилие. Сейчас же все меняется. Но как, и в какую сторону?

Голода мы уже не боимся (почти, – иначе зачем временами запасаем гречку). С насилием вроде стало получше. А вот насчет инфекций, с приходом COVID-19, похоже, все возвратилось на круги своя – опять боимся.

До сих пор копья ломались в основном вокруг вопроса – **стал ли мир опасней и рискованней?** (читайте Пинкера, Харари, Талеба, Фергюсона, а если быстро и про всех сразу, – то меня (http://bit.do/fHX3S)).

Но на другой, не менее важный вопрос, – **стало ли наше отношение к риску иным?** – ответа до сих пор не было. И вот он получен (http://bit.do/fHX33).

Авторы придумали ловкую методику на основе компьютерной обработки колоссальных объемов текстов. Ведь если современных людей можно опросить на тему их отношения к рискам, то живших 50, 100, 200 лет назад уже не опросишь. Но сохранилась уйма текстов, которые можно анализировать. Что и сделали авторы исследования из немецкого Института имени Макса Планка и Департамента психологии британского университета Уорвика. Они проанализировали 8+ млн книг, изданных с 1600 по 2008 и архив NYT за 1987 – 2007.

Ставились задачи:

• выявить паттерны употребления слов в контексте понятия «риск», отражающие изменения культурной значимости риска;
• выявить, как изменилось отношение к словам, связанным с риском;
• исследовать изменение семантических отношений между риском и связанными с ним понятиями;
• выявить наиболее заметные темы риска с течением времени и рассмотреть, как они изменились в связи с мировыми событиями.

Результаты читаются не менее увлекательно, чем новый пелевинский опус «Непобедимое солнце». И результатов много, причем, весьма интересных и неожиданных.

Вот мой субъективный выбор – по одному выводу на каждый из 4х поставленных вопросов (в работе выводов куда больше).

1. Роль и место риска в культуре выросла многократно (только с 1950 рост в 4 раза) – мир стал куда более рисковый. Это проверено не только для английского языка. Аналогично во французском, немецком, итальянском и испанском мире.
2. Понимание риска и контекст сильнейшим образом изменились, но публичный дискурс от этого не стал более мрачным. Все как и прежде – «Люди, как люди… Ну, легкомысленны ну, что ж обыкновенные люди».
3. За 200 лет топ-5 ближайших семантических соседей слова риск изменились:

• в 1820 – «потери, расходы, опасности, неприятности, ценные бумаги»;
• в 2000 – «болезни, диабет, рак, рейты, факторы».

4. Тема войны уже мало кого беспокоит. Больше боятся болезней сердца, рака, диабета и ВИЧ/СПИД. Также максимальный риск ассоциируется с «едой, жиром, диетой».

Таким вот оказалось восприятие риска в дивном новом мире 21 века.

Риски хронических заболеваний и неЗОЖа нынче волнуют человечество куда сильнее экзистенциальных рисков ядерной войны, изменения климата и подрывных ИИ-Био технологий.

И если до сих пор в непонимании главных рисков человечества винили политиков, бизнесменов и мегакорпорации IT (https://t.me/theworldisnoteasy/983), то теперь становится ясно – они всего лишь следуют в кильватере чаяний и опасений человечества. А оно продолжает впадать в детство, становясь все более себялюбивым и недалеким.

Что ж, флаг нам в руки! Как говорится, кто не курит и не пьёт, …

Профиль автора в соцсети: https://www.facebook.com/sergey.karelov.5