Всё не так, ребята!

Насчёт нервозности — это я не от себя. О ней сказал Андрей Колесников, открывая 27 августа заседание Экономического клуба ФБК. Но все с ним согласились, ибо мало того, что она, нервозность, в правительстве присутствует, так ещё и нарастает. До того дошло, что дало трещину монолитное и несокрушимое единство финансово-экономического блока — Эльвира Набиуллина и Максим Орешкин как вступили в полемику в начале лета, так всё никак и не помирятся.

А с чего, собственно, нервничать? Бюджет во втором полугодии стал ещё профицитнее, золотовалютная кубышка полным-полна, национальные проекты расписаны, и даже относительно ясно, кто за что отвечает. Так откуда ж тогда печаль и беспокойство?

Была надежда узнать о том, как реально идут дела, после совещания, по экономическим вопросам, которое президент Владимир Путин провёл 26 августа, но не срослось — вопреки обыкновению стенограмму не опубликовали. И информационные агентства вынуждены были отделаться общими словами, цитируя короткое вступительное слово главы государства. Дальше на сайте президента — только многоточие.

К слову сказать, ничто так не возбуждает слухи, как отсутствие информации. Что там такое, секретное, на совещании говорилось, о чём нельзя открыто сказать? Может, обсуждали восемь мер, которые Максим Орешкин предложил для экономического роста? Так там и обсуждать нечего — в сто сорок пятый раз перечислено то, о чём говорят уже лет двадцать, причём такое впечатление, что из пустого в порожнее.

Так есть ли предмет для волнений? С этого вопроса начал Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа ФБК. По его мнению, есть, как минимум по пяти пунктам.

Во-первых, у нас по-прежнему определённые проблемы со статистикой — как считают в Росстате, часто понять невозможно. Поэтому и результаты представляются порой сомнительными, даже с точки зрения математики.

Во-вторых, вопросы вызывает пересмотр некоторых решений, принятых ранее. Почему вдруг отказались от проекта магистрали Москва — Казань, заменив его более скромным — до Владимира? (От себя добавлю, что, к примеру, распределение работ по проекту «Цифровая экономика» вообще напоминает чехарду, о чём я уже писала в одной из прошлых колонок).

В-третьих, появился (и весьма настораживает) алармистский настрой в экономическом блоке правительства, подогреваемый и некоторыми выводами Счётной палаты (бывший министр финансов в выводах не стесняется). Не то, чтобы совсем «гипс снимают, клиент уезжает», но близко…

Четвёртый повод для беспокойства — разногласия в правительстве, из которых иные заметны невооружённым глазом, как та же полемика Центробанка и Минэкономразвития.

И, наконец, в-пятых, тревожит настроение, которое можно охарактеризовать классической фразой «как бы чего не вышло». Каждый ответственный за что-либо, жаждет страховки от возможных неприятностей. Да и вообще — чтобы их не было, проще вообще ничего не делать. Потому, видимо, «ничего и не выходит».

Эта ситуация, как считает Игорь Николаев, и привела к беспокойству и определённой растерянности — власти сами не в силах понять, что же происходит? Вроде бы и планы достаточно реальные, и деньги на них есть, но судя по тому, что за полтора года мало что сделано, поставленных целей к 2024 году достичь не удастся. И об этом говорят уже вслух, открыто. Плюс санкции — можно делать вид, будто нам они нипочём, но на самом деле мало того, что это серьёзный тормоз для нашей экономики, так ведь санкционному режиму не видно конца… И всё это происходит на общем фоне ожиданий мирового экономического кризиса, о котором твердят многие учёные и ещё больше экспертов. Так что тревожиться есть о чём.

Невесёлые выводы директора Института стратегического анализа ФБК разделяет и Яков Уринсон. Тем, кто забыл, напомню, что, помимо докторской степени, профессорского звания и научных трудов, Яков Моисеевич известен ещё и тем, что в 1997-1998 годах был министром экономики и вице-премьером российского правительства. Не то, чтобы по этой причине ждали от него неких откровений, но рассчитывать на объективную оценку можно было.

Впрочем, начал Яков Уринсон с другого — порадовался объёму информации, которую предоставляет нынешний Росстат. Увы, на этом радость и закончилась, потому как ситуацию профессор расценивает как очень тревожную, и начало тревоги видит ещё в 2014 году: начиная с этой поры в нашей экономике падают не только темпы роста, но и производительность труда, что совсем плохо. Но самое печальное в том, что ухудшается структура экономики, в частности — промышленного производства, экспорта и импорта. Учёный назвал эту структуру «искалеченной», имея в виду, что сырьевая составляющая всё растёт, а другие отрасли в лучшем случае остаются на том же месте.

…Позволю себе вмешаться со своими размышлениями. Мне уже как-то приходилось высказывать своё удивление пресловутым «налоговым манёвром», в результате которого нефтегазовый экспорт становится для добытчиков всё выгоднее, зато сама добыча нынче обложена повышенным налогом. И с какой, скажите, стати нашим нефтяникам заниматься неинтересной переработкой, если можно просто гнать за границу сырьё — и чем больше, тем выгоднее. Мне скажут: мол, всё равно не умеем делать бензин высоких марок. Так если не будем в это дело вкладывать, никогда и не научимся. И развалится эта отрасль, как развалилась на глазах химическая промышленность — сколько заводов и комбинатов осталось в России из той мощной отрасли, которую создали в СССР?

Но вернёмся к выступлению Якова Уринсона, который назвал и ещё две беды нынешней России — отток капиталов и утечку мозгов. С первым, в общем-то всё ясно — никто не хочет подвергать свои средства рискам. А раз нет гарантий права собственности (а их как не было, так и нет), значит, в любой момент можешь остаться «при своих», но без денег. Конечно, по этому вопросу не раз звучали самые серьёзные заявления руководителей страны, но реальность с ними расходится очень сильно.

Что касается утечки мозгов, то она может закончиться довольно скоро — как только наши образовательные начальники успешно для себя завершат тот эксперимент со школами, вузами и научными учреждениями, который уже уронил уровень школьной подготовки, далеко продвинулся в высшем образовании и почти уничтожил научную академическую среду. Возможно, я и преувеличиваю опасность, но не на много. Кстати, и Яков Уринсон отметил неуклонное снижение качества «человеческого капитала». А вот это уже — не сочтите за паникёрство — преддверие катастрофы. И точечные «сириусы» положения не спасут, хотя, слава Богу, что они есть.

Так что же у нас есть в качестве потенциала экономического роста? Да в общем-то, много чего: кроме нефти и газа, ещё вода, лес и едва ли не вся таблица Менделеева. Как это в том знаменитом послании: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет» — порядка то есть. Пока мы всё это бездумно потребляем, пристально следя за конъюнктурой нефтяных цен и вырубая лес на кругляк. Не пора ли всё-таки порядок наводить?

Вот и проректора Российской экономической школы Максима Буева волнует долгосрочная перспектива. По всему, мы можем так и остаться экспортёром сырья, если не сумеем создать обрабатывающую промышленность, достойную наших ресурсов. Ведь как-то сумела же Финляндия обратить свои лесные богатства не только в бумажную, но и в полиграфическую промышленность. По мнению Максима Буева, финнам помогла открытая и активная позиция в экономике. (Ну, наверное, сюда можно бы добавить и небольшие масштабы страны, и обстоятельства, заставившие её в своё время выбрать практически моноотраслевой путь. Конечно, сегодня есть ещё и Nokia, и сталелитейные заводы, и машиностроение, но базу они всё-таки заложили на лесе и бумаге).

По традиции клуба, черту под обсуждением подводил советник Института современного развития Никита Масленников. Честно говоря, особого оптимизма мы от него не ждали, понимая, что объективных причин для оного нет. Скорее, ждали диагноза. Он и выдал его в самом начале, вспомнив песню Высоцкого: «нет, ребята, всё не так…».

Да, далеко не так, как ждали. И не случайно экономисты один за другим всё снижают прогнозы. Закладывали два процента с лишним, сейчас говорят в лучшем случае о полутора, а то и о 0,7%. Ну, не получается.

А почему не получается? Да причины-то известны и не один раз повторялись в разных вариациях. Только вот можно тысячу и один раз сказать о необходимости структурных реформ, но, если к ним не приступить, они само собой не состоятся. Это как с той халвой, знаете ли. То же самое и с инвестиционным климатом, и с налоговым режимом, и с тарифной политикой — ими надо заниматься. Не бумажки писать, а заниматься вплотную.

Кому-то кажется, будто большие триллионы, заложенные в качестве финансирования нацпроектов — некая панацея. Другие считают, что освоить эти деньги равнозначно популярному термину «распилить». Третьи уверены — денег всё равно мало (например, Максим Акимов, отвечающий в правительстве за связь и транспорт вкупе с цифровой экономикой, убеждён, что на реализацию инфраструктурных проектов необходимо денег в три раза больше). Но вот в том же Минздраве освоили уже больше половины средств, спущенных на этот год, а результат таков, что президенту приходится чуть ли не самолично разбираться с закрытыми сельскими ФАПами, больницами, влачащими жалкое существование и безразмерными очередями к специалистам в поликлиниках. А министр (которая у нас по здоровью) всё рапортует о невиданных успехах и некоторых проблемах, имеющих место, несмотря на все усилия.

…По предсказаниям Минэкономразвития, в 2021 году ожидается рецессия. Грешным делом, я подумала: а может, наши ответственные министры и вице-премьеры просто время тянут в надежде, что «война (то бишь рецессия, а лучше кризис) всё спишет»? Все будут заняты спасением экономики и раскупориванием кубышки, забыв о национальных проектах и прочих мелочах. Глядишь, ещё и похвалят за экономию средств.

Такие дела…

Москва.