Материнский беспредел

Как дыры в законе штопаются вручную.

В январе семьи с новорожденными детьми в воздух детские чепчики бросали – тем, кто родил в этом году, полагается материнский капитал уже за первого ребенка. Кто не доносил до января – надо пытаться второго ребенка доставать. По данным Пенсионного фонда России, реализация законодательных изменений по программе материнского капитала в 2020 году потребует увеличения соответствующих расходов бюджета Пенсионного фонда почти на 112 млрд. рублей - с 316,4 млрд. до 428,3 млрд. рублей. По прогнозам ведомства, в 2021 году дополнительные расходы на программу материнского капитала составят 193,1 млрд. рублей, а в 2022 году – 282,7 млрд. рублей.

Расходы вырастут не только из-за индексации, которая была несколько лет заморожена, но и потому что разрешенный список дел, куда можно потратить материнский капитал, существенно расширился вплоть до беспрецедентного разрешения строительства на дачных участках. Как это будет происходить на практике, пока не понятно. Зато понятно, какие махровые схемы злоупотреблений могут на этих финансовых удобрениях на дачах расцвести.

Закон о материнском капитале работает более 10 лет, а российские суды все еще выносят по нему решения, которые запросто можно счесть прецедентными, поскольку в их результате Пенсионный фонд вынужден если не инициировать законодательные изменения, то хотя бы штопать дыры в законе своими новыми внутренними инструкциями.

Я с этим столкнулась очень близко. В моей семье произошла большая неприятность – мама неудачно продала свою квартиру. Так, что пришлось судиться. Квартира была продана людям, которые хотели частично использовать для ее оплаты средства материнского капитала, а на деле совершили мошенничество.

На сделке все было чисто, ведь ее проводил нотариус, что само по себе является дополнительными гарантиями законности. В договоре купли-продажи квартиры было прописано, что некий кредитно-потребительский кооператив выдает покупательнице квартиры заемные средства под материнский капитал, а сам становится залогодержателем квартиры. Основные расчеты, за исключением средств материнского капитала были совершены, право собственности на квартиру перешло от мамы к покупателям, несовершеннолетние дети были по закону наделены долями в этой квартире, кредитно-потребительский кооператив перевел сумму займа покупателям, а те решили деньги маме… просто не отдавать!

Как говорится: а что, так можно было?

Досудебный порядок урегулирования спора ни к чему не привел.

Мы писали письма.

И в Пенсионный фонд – да посмотрите, это что же делается! Пенсионный фонд ответил, что все документы у продавцов в порядке и не перечислить деньги материнского капитала они не имеют права. И вообще, персональные данные мы не разглашаем. Обращайтесь в суд.

И в кредитно-потребительский кооператив как залогодержателю писали. Оттуда пришел ответ, что целевой заем был предоставлен, а дальше – не их дело.

И нотариусу писали, который вообще ничего не ответил. Только адрес нотариальной конторы оказался в одном здании с кредитно-потребительским кооперативом. Что ж, бывают совпадения.

Досудебная претензия с требованием рассчитаться до конца по договору, направленная покупателям, также осталась без ответа.

С абсолютной уверенностью в том, что правда на нашей стороне, мы обратились в суд. И на поиск той правды был угроблен целый календарный год, километры нервов и вагон здоровья. Денег, правда, мы не тратили. Представительством в суде занималась сестра, а я готовила все документы. Маму с валокордином от этого ужаса изолировали.

Иск у нас приняли благополучно, только вот сторона покупателей тоже почему-то была уверенна в том, что никаких денег они нам не должны и выкатила встречный иск. Дескать, квартира, которую мама им продала, на самом деле оказалась чуть ли не под снос и таких денег вовсе не стоит. Третьим лицом покупатели привлекли на свою сторону органы опеки, поскольку в сделке замешаны интересы детей. И потребовали через суд снизить цену договора аккурат на сумму материнского капитала.

Ситуация осложнялась тем, что суд был весьма районный и таких дел ранее не рассматривал.

Судья за время процесса выслушала всех, кто имел касательство к этой сделке.

Выяснилось, что пенсионный фонд… никогда не проверял – дошли ли деньги до продавца! И только это судебное разбирательство заставило чиновников сочинить внутреннюю инструкцию, чтобы все-таки отслеживать это перед тем как выплачивать материнский капитал.

Выяснилось, что органы опеки, выдавая разрешение на проведение сделки, осматривали квартиру, что не помешало им потом на слово поверить крокодильим слезам матери двух детей и выступить на стороне, не исполнившей договор.

В итоге это получился не просто суд между двумя одинаково социально уязвимыми физическими лицами – пенсионеркой и молодой матерью. Это был суд между двумя государственными структурами – Пенсионным фондом и Департаментом опеки и попечительства.

Кредитно-потребительский кооператив отчитался лихо: предоставил в суд пакет документов, из которых было видно, что заемные средства он предоставил через три дня после перехода прав собственности, а спустя два месяца уже получил от Пенсионного фонда возмещение в виде средств материнского капитала. Все чистенько и по закону.

Судья запросила банковскую выписку по счету, на который ссылался кредитно-потребительский кооператив, и стало очевидно, что целевой заем, предоставленный под средства материнского капитала, был банально обналичен покупателями квартиры.

Запахло не гражданским судом, а уголовным.

Кстати, покупатели сами в суд ни разу не явились. Их интересы представлял самый дорогой местечковый адвокат, да чиновники от департамента опеки ходили в суд как на работу.

Адвокат гнул свою линию по встречному иску – в квартире жить нельзя, она в аварийном состоянии, бедные детки, несчастная мать. Органы опеки эту линию поддерживали, несмотря на то, что сами же выдали разрешение на покупку квартиры после ее комиссионного осмотра.

В итоге судья назначила строительно-техническую экспертизу, возложив расходы на ее проведение на сторону покупателей, коль скоро это они упорно настаивают на том, что квартира аварийная и даже дом чуть ли не под снос.

Эксперты приезжали из другого города. И выдали заключение, что квартира не имеет существенных недостатков, а несущественные недостатки устраняются ремонтом на сумму около 100 тыс. рублей, но никак не на весь материнский капитал. Но поскольку ни один недостаток не являлся скрытым, и покупатели видели, что покупали, то и любые требования снизить цену договора – несостоятельны.

Тут и нотариус прислал в суд видеозапись заключения договора, где видно, что все стороны находятся в здравом уме и твердой памяти и спокойно все подписывают без всяких вопросов.

Мама выиграла суд, а покупателям в их встречном иске отказали.

И очень повезло, что деньги удалось выцарапать очень быстро, даже не дожидаясь исполнительного производства. Тут помог случай, чужая беда. Дело происходило в местах, пострадавших от наводнения. В район вливались федеральные деньги для людей, потерявших жилье, и существенно подогрели рынок недвижимости. А наши горе-покупатели тоже хотели нажиться на этой мутной паводковой волне и выставили спорную квартиру на продажу за цену вдвое дороже, чем купили. И даже нашли своего покупателя. Только вот не предусмотрели того, что мы сразу же при подаче своего иска наложили на квартиру обеспечительные меры в виде запрета на любые регистрационные действия. Так что пришлось им быстренько занимать и рассчитываться с мамой, потому что иначе продать они ничего не могли.

Но тут уже сработал закон бумеранга. Потенциальный покупатель, который мог бы за счет федеральных средств решить все финансовые проблемы родителей бедных детей, которые поиздержались и на услуги адвоката, и на услуги экспертов, и на судебные расходы, соскочил. Пузырь местечкового рынка недвижимости сдулся обратно до нормальных цен.

В общем, деньги в сумме материнского капитала и судебные издержки нам отдали. Но мы были так злы, что написали еще одну досудебную претензию с требованием процентов. Благо – их можно с точностью до копейки рассчитать на калькуляторе процентов в сервисах «Консультанта». Мы были готовы к новому иску, но подавать его не пришлось – проценты маме принесли с извинениями. Теперь у нее репутация не безвольной пенсионерки, а юридической акулы.

А истинная причина такой покладистости ответчиков стала известна очень скоро: маме позвонили из следственного комитета. Потому что если в гражданском суде при рассмотрении дела выявляются признаки уголовного преступления, суд обязан сообщить об этом куда следует. В данном случае суд обязал Пенсионный фонд обратиться в прокуратуру с целью проверки по факту мошенничества.

Но поскольку финансовых претензий мы уже не имели, уголовное дело по факту мошенничества против матери двоих детей возбуждать не стали.

Материнский капитал – по-прежнему огромное поле для мошенничества и виновным зачастую ничего за это не бывает. Если не поступит команда «Фас!»

Однако законы приходится штопать вручную. И набор иголок – в руках у судей.