Вклады в Сбербанк СССР: долг, которого не стало

«Пропавшие» (подразумевается – украденные у населения деньги в Сбербанке СССР в начале 1992 года) деньги – один из самых стойких мифов экономической жизни новой России. Долг по возврату народу этих вкладов (сюда же относятся средства доверенные советскому же Госстраху) вроде зомби: он вроде есть, но можно его и не платить.

В октябре 2021 года зомби этот вновь шевельнулся. Правительство РФ внесло в Госдуму законопроект с несколько скучным и вроде бы не про это названием «О приостановлении действия Федерального закона «О базовой стоимости необходимого социального набора». Однако, это именно про очередную заморозку выплат по тем вкладам. Восстановление покупательной способности сбережений должно происходить исходя из реальной стоимости пресловутого набора, путем перевода их в твердые обязательства нынешней России.

Смысл последнего документа прост и понятен каждому. «При переводе всех гарантированных сбережений граждан в целевые долговые обязательства Российской Федерации объем средств, необходимый на их погашение, в 2022 году – 49,7 трлн. рублей, в 2023 году –

51,8 трлн. рублей, в 2024 году – 53,9 трлн. рублей», – это цитата из пояснительной записки к документу.

Но так как денег в актуальном бюджете на ближайшие три года нет, а подобные документы уже не раз принимались, то давайте приостановим выплаты снова. На этот раз до 2025 года. Вангую, что и через три года денег не найдется.

Теперь давайте задумаемся. Вокруг легендарного долга ходит немало мифов.

Первый миф: «великое ограбление народа в период реформ»

На самом деле не все так просто. В самом простом виде миф выглядит так. Марья Ивановна скопила трудом заработанные полновесные 3 тысячи рублей, которые держала на книжке. Чтобы очень-очень скромно прожить 1 месяц в СССР в 1991 году (в средней полосе России), если вам не надо было снимать жилье «у хозяйки», то вам было достаточно 60 руб. Дальше следуют подсчеты, исходя из стоимости того же набора продуктов сегодня. И делается вывод – сколько украли младореформаторы у Марьи Ивановны.

Что в этом мифе неправда? Правда тут все. Но это не вся правда. Младореформаторы начала девяностых много народу и дали.

Честная советская труженица Марья Ивановна (или ее родители), как правило, получила от советской страны бесплатно квартиру. Да, это жильем она пользовалась, но по найму, если жилец помирал, а родные были прописаны в другом месте, они наследовали мебель, мелкие вещи, а стены государство забирало. Даже кооперативная квартира с выплаченным паем не была в СССР полноценной собственностью.

В нормальных странах Западной Европы, Северной Америке людям, которые не могут купить жилье по рыночным ценам, предоставляют жилье социальное. Но ни в США, ни в Швеции, с ее почти социализмом, никому не приходит мысль, что выданное в пользование муниципальное жилье, гражданин, который туда въехал, может объявить своей собственностью и продать по рыночной цене.

Идем дальше, если Марья Ивановна работала на предприятии, приватизированном «по Чубайсу», то она фактически бесплатно (через формальный выкуп по символической цене) получила его акции. Если ей повезло, и она работала в крупной компании нефтегазового комплекса, металлургическом комбинате, концерне по производству или транспортировке электроэнергии, порту, да порой просто в булочной в хорошем месте в богатом городе, то ей могло достаться ценных бумаг стоимостью в одну-две квартиры в Санкт-Петербурге.

Да, порой (и часто) «Марьи Ивановны» ухитрялись сбыть акции лучших предприятий за бесценок, но тут уж вопрос общего ума и культуры.

И опять же – сегодня, в «нормальном капитализме», собственники предприятий не раздают акции работникам просто так. Это абсурд.

Общаясь с тружениками, получившими от ненавидимого от души Анатолия Чубайса акции, можно услышать: «Мы эти ценные бумаги заработали». Но это бред. Человек на советском заводе получал заработную плату (как и сейчас), часто завод строил жилье, которое раздавал работникам «за так», при наличии определенного стажа, дети сотрудников ездили по символическим ценам в пионерлагеря, а сами они в санатории-профилактории. Попробовал бы пролетарий при Брежневе сказать, что ему положено помимо вышеперечисленного, еще и стать акционером: получать дивиденды, управлять каким-то заводом. Такого наглого пролетария сперва бы не поняли, как если бы он на иностранном языке говорит, а потом, поняв, отправили бы в психушку. Самое смешное, что с точки зрения либеральной экономики, ему и правда в психушке место.

В чем тут проблема? Конкретная Марья Ивановна могла при обесценении советских денег, получить одни убытки. Например, она могла быть учительницей, которой никаких акций при массовой приватизации на халяву не полагалось (о ваучере здесь умолчу, это тема отдельного романа). Жить она могла в индивидуальном доме, построенном ее родителями своими руками и за свои личные сбережения. А вклад в сберкассе у нее превратился в труху.

Или пострадавший от реформ мог быть человеком, который абсолютно честным очень тяжелым трудом заработал в СССР нереально большие для среднего обывателя деньги.

Мне, как журналисту, приходилось общаться с активистами движения за честный возврат советских вкладов. Вот две яркие и трагические судьбы. Морской офицер, служил на Камчатке, к выходу в отставке у него на книжке лежало 25 тыс. руб. Полярник, две зимовки в Антарктиде, за каждую платили по 10 тыс. руб., итого 20 тыс. руб. пропало.

Могу привести и не менее яркие примеры, когда советским обывателям, именно на крахе социалистической экономики, удавалось урвать сопоставимые деньги. Уточню еще раз: урвать, а не украсть. Скажем, начинающий фермер, получил под конец советской власти ссуду 80 тысяч рублей на покупку трактора и мелиорацию надела (между прочим, тоже полученного бесплатно). Выплата наступила через несколько лет, он и вернул взятую сумму со смешными процентами. Еще конкретный случай. Ветеран получил кооперативную квартиру в 1990 году (на совсем бесплатную претендовать не мог, в старой были лишние квадратные метры, не получилось встать на очередь). После краха СССР выкупная стоимость кооперативного жилья не была проиндексирована, а гасилась по старой цене (это значит – досталась даром, если не считать первого взноса).

На круг убытки моряка и полярника гасятся прибылью фермера и счастливого приобретателя кооперативного жилья. Но попробуйте их (а теперь уже их потомков) свести и сказать, что вторые что-то должны первым. А ведь по факту деньги одних перетекли посредством бездарной госполитики в руки других.

Второй миф: «никогда такого не было»

Суть мифа: ограбление населения России в 1991-1992 гг. было беспрецедентным.

Это совсем неправда. Даже если не брать мировую историю (любители художественной литературы могут вспомнить романы Ремарка, где описана жизнь в Германии, проигравшей Первую мировую, там инфляция достигала каких-то заоблачных величин, любители читать новости – относительно недавний пример африканской страны Зимбабве, где на местной валюте, которая гордо называется «доллар» кончилось место, куда можно было дорисовывать нули).

Вот примеры из отечественной истории. Гиперинфляция после гражданской войны, царские деньги, в том числе сбережения рабочих и крестьян превратились в труху. Вспомните, как в фильмах про установление советской власти деньги «измеряют» рулонами, ими обклеивают стены, так как обои дороже…

Денежная реформа 1947 года, когда крупные вклады в тех же сбербкассах обменивались по дискриминационному курсу. Денежная реформа 1961 года была вроде бы честной: цены и вклады были пересчитаны 1 к 10. Но при этом золотое (и официальное валютное) содержание рубля было пересчитано в 4,44 раза. Это значит, что рубль упал относительно твердых величин денежного мира в 2,27 раза. Про то, как пучок петрушки стоил копейки в сталинских деньгах, а после хрущевского пересчета он стоил тоже копейки, но уже «новыми» я вообще молчу. Петрушка – это слишком мелко.

Да и после краха СССР, традиция периодического ограбления населения нашла «достойное» развитие. Вспомним – дефолт 1998, падение курса рубля в 2014-2015 годах….

Но ведь мысль можно развить. Государство в ХХ веке грабило не только бумажки, но и твердое имущество. И здесь адептам советской власти надо признать – она была абсолютной чемпионкой.

Можно вспомнить ленинские декреты об отъеме частной собственности у законных владельцев. Отнималась земля, причем не только у помещиков и кулаков, вообще вся она переставала быть частной собственностью. Аннулировались акции предприятий (реальный смысл большевистского лозунга «Заводы – рабочим!»). Даже квартиры, например, в домах, построенных по принципу кооператива, объявлялись муниципальными. Прежних хозяев трех-пятикомнатных апартаментов уплотняли в одну комнату, а в остальные вселяли каких-нибудь пролетариев. Вы можете представить, что такое происходит сегодня?

Третий миф: «один из ряда»

Суть мифа: Вкладчиков, пострадавших в 1991 году, защищает специальный закон.

Это правда. Закон есть, от 6 июля 1996 г. № 87-ФЗ. Действительно, в отличие от жертв Гражданской войны или дефолта-98, которых никто не жалел, права пострадавших тридцать лет назад оговорили особо.

Почему так произошло? Да просто, потому что случился редкий «изгиб» исторической дороги. Ленин грабил «буржуев», дворян, кулаков и помещиков якобы ради бедняков. При этом он блокировал у тех же бедняков перспективу стать кем-то позажиточней (но сами облагодетельствованные думать об этом не хотели или боялись). Зачем что-то компенсировать классовому врагу?

Сталинский и хрущевский режимы в демократию не играли. Очередное залезание в карман народа прикрывалось демагогией и мелкими подачками.

В новейшее время состоятельные люди имели не только рублевые, но и валютные вклады, доходную недвижимость и акции.

Жертвы-1991 подобной возможности уйти в валюту не имели (она еще легально гражданам без ограничений не продавалась), нормальных акций еще не было (по крайней мере, в больших объемах и на организованном рынке, несколько первых коммерческих банков в форме АО не в счет).

Но самое главное даже не в этом. Для принятия закона в 1996 году сошлись звезды: оппозиция получила много мест в Госдуме, приближались решающие и судьбоносные выборы президента (Ельцина тогда выбрали на второй срок с дикими скандалами вокруг коробок из-под ксерокса, набитых валютой на непонятные цели).

Типичный советский вкладчик, которому в 1991 году было 40-60 лет, был еще молод, полон сил. Отряд этих пострадавших представлял электоральную силу. Поэтому, когда Дума приняла закон о компенсациях, Борис Ельцин со своим обостренным чутьем до власти понял: накладывать на него вето нельзя. Даже сразу после выборов его надо было подписывать.

Если помните, выплаты предварительных компенсаций самым старым вкладчикам как раз начались перед летними выборами 1996 года.

Но потом созрело понимание: реально платить всем и по полной просто нет ресурсов. А там дефолт 1998 года, деньги обесценились снова…

И началось вынужденное издевательство, которое переходит по наследству следующим обитателям Кремля. Вроде и платить не хочется, да и нечем, но и отказаться от выборов нельзя.

Вдобавок люди имеют свойство умирать. Прошло тридцать лет. Молодому гражданскому пенсионеру-мужчине последнего советского призыва (если он не имел права на пенсию по выслуге) сейчас 90 лет. А часто ли наши мужчины доживают до этого рубежа?

Для выигрыша выборов сегодня уже гнилая идея отбирать деньги у молодежи, чтобы отдавать долгожителям.

Да, конечно, есть наследники. Допустим, женщине обидно за покойную бабушку, которая потеряла все семейные накопления при крахе СССР. Вот она и хочет получить что-нибудь за усопшую.

Ну а у некого молодого человека предок был купец 1-й гильдии, владел фабрикой и двумя доходными домами в центре Петербурга. Все это у предка отнял Ленин. Чем он хуже женщины?

С каждым годом, с каждым десятилетием претензии женщины «за бабушку» и молодого человека «за предка» будут сближаться, переходя из реальных требований в категорию «это было при динозаврах».

Вывод: надо быстрее рассчитываться. С теми, кто пострадал лично и кто еще жив, – на самое необходимое целевым образом: лечение и похороны.

Придется (хоть и болезненно) сказать людям, что полностью сбережения 1991 года восстановлены не будут. Но отдать честно хотя бы 5% потерь просто необходимо.

Давайте поймем, что на всё, во-первых, нет денег. Во-вторых, сами непосредственно пострадавшие уже целиком мифическое «всё» получить не успеют, даже если на Россию прольется золотой град и бриллиантовый дождь. Просто жизни не хватит. В-третьих, надо признать, что обещать что-то внучкам и правнукам жертв 1991 года просто социально несправедливо и безответственно.