Банковский кризис? Это модно

Ян Арт,
главный редактор Finversia

«Чтоб ты жил в эпоху экосистем!» (древнее китайское проклятие)

Целый ряд СМИ в последнее время спрашивал у многих финансовых экспертов, и у автора этих строк в том числе, о том, возможен ли банковский кризис в России? Назовем его «очередной банковский кризис», потому что за последние 20 лет мы весьма бурно переживали целый ряд банковских кризисов. Спусковым крючком такого запроса, по словам СМИ, стали мнения двух рейтинговых агентств – Эксперт РА и АКРА, которые, мол, предсказывают банковский кризис в России. В частности – самоликвидацию банков, новую порцию отзывов банковских лицензий и т.п.. Причем многие считают, что начнется этот кризис уже зимой. Насколько вообще высока это вероятность.

Во-первых, тут сказывается некая информационная атмосфера, которая сложилась вокруг банковских тем, банковской аналитики и банковских прогнозов. Дело в том, что на российском рынке сложилась традиция: мы все время говорим позитивно. Мы говорим позитивно, потому что мы «государственные». Или «окологосударственные». Или частные, но хотим иметь бизнес с чем-то «государственным», а у нас такой рынок, что без этого ну никак. Мы говорим позитивно, потому что «так положено». Мы хотим понравиться, мы хотим быть лояльными. Поэтому сформировался этакий «политес». Более того, у нас забавная власть – она куда менее демократична, чем в Америке или Европе, но подсознательно и народ, и сама власть считают, что она все время должны выдавать на гора позитив. Мол, сегодня стало лучше чем вчера. На самом деле или хотя бы на словах. Мы почему-то не способны сказать народу: «Знаете, мы сейчас находимся в некой стагнации или сейчас какой-то сложный период и поэтому стало хуже, но мы делаем то-то и то-то»… Нет, это же не наш метод! У нас нет искреннего разговора, мы можем гнобить и к ногтю прижимать кого угодно, но при этом все время должны говорить хорошо. Именно поэтому в прошлый кризис у нас родился идиотский термин – «стагфляция». Это как бы все остановились, но как-то прилично и как-то позитивно звучит. На самом деле, понятно, что такое стагфляция. Это тупик. Тупик экономического развития. Для развитой страны это проблема. Для развивающейся страны не развиваться – это тупик.

Мы говорим позитивно, потому что мы «государственные». Или «окологосударственные». Или частные, но хотим иметь бизнес с чем-то «государственным». Мы говорим позитивно, потому что «так положено». Мы хотим понравиться, мы хотим быть лояльными.

Второй момент. Помню, как лет десять назад на одной из конференций передо мной выступала главный экономист Альфа-банка Наталья Орлова и сказала, что «рост экономики России перешел в отрицательную фазу». Я выступал вслед за ней и отметил, что в переводе на нормальный русский язык «отрицательная фаза роста» – это «задница». Наталья сама посмеялась над этим: мол, в общем, да, но мы представляем крупный банк и просто обязаны говорить позитивно, не сеять панику и так далее…

И вот в какой-то момент вольно или невольно, но случилось то, что сначала один, потом другой, затем третий попробовал и узнал: ба! Оказывается, можно говорить не позитивно, не лакируя действительность. И сразу чисто по-русски возник перекос в другую сторону. Теперь экспертам нравится говорить честно и предсказывать какой-либо кризис. Ну хоть какой-то! Цитируют же!

Я отдаю должное агентствам Эксперт РА и АКРА. Более того, вполне официозное АКРА с первых дней существования не стало «лакировщиком действительности», а выдает трезвую, четкую и критичную аналитику… Тем не менее: сейчас предсказывать кризис – это модно, это нормально и так далее.

Я не вижу причин для кризиса. Та бешеная зачистка банковского рынка, которая была предпринята Центробанком под руководством Эльвиры Набиуллиной, и та общая «заморозка» рынка, которую Набиуллина по сути осуществляет последние лет пять-семь, – у всего этого есть позитивная сторона: банковский рынок России весьма скукожился, но его устойчивость несомненно повысилась. Как знаете у некоего существа, у которого ножки стали короткие, задница более толстой и центр тяжести сместился. Для такого существа падение и менее вероятно, и менее болезненно…

В переводе на нормальный русский язык «отрицательная фаза роста» – это «задница».

Да, думаю, что банки (этот процесс уже начался) будут добровольно сдавать лицензии. Сегодня лицензия уже не продается – раньше банк можно было продать просто из-за наличия лицензии.

Да, я думаю, что будет отзыв лицензий. Наверное, мы увидим полдюжины отзывов и полдюжины сдачи лицензий, но после того, что мы уже пережили, вероятность, что жто можно обозначить как «банковский кризис», равна нулю.

Есть кризис другого рода. Есть кризис банковского бизнеса – он перестает быть одним из самых выгодных в России, его рентабельность становится ниже, а ответственность – вплоть до уголовной – гораздо выше. И понятно, что у многих бенефициаров банков давно потерян и в этом году добит всякий аппетит к ведению банковского бизнеса...

Примечательно, что нынешний экономический кризис не вызывает самую острую болезнь банков в прошлые времена – дефицит ликвидности. И хотя межбанк скукожился, дефицит ликвидности – не общебанковская проблема. Налицо скорее дефицит вариантов, куда эту ликвидность вкладывать. И перед банками в полный рост встала проблема, о которой я начал писать еще пять лет назад, – кризис идей, кризис креатива.

Чисто по-русски возник перекос в другую сторону. Теперь экспертам нравится говорить честно и предсказывать какой-либо кризис. Ну хоть какой-то! Цитируют же!

Сегодня об этом говорят уже многие. Проблема усугубляется и «заморозкой рынка», и тем, что экономика остановился, и тем, что бизнес-настроения вянут. Где выход из этого тупика?

Классическим выходом могло бы быть развитие в банках комиссионного бизнеса. О развитии комиссионного бизнеса банкиры говорить обожали. Мы говорили об этом 10 лет на всевозможных конференциях, сочинских форумах и круглых столах. При этом мы имели львиную долю банковского бизнеса в кредитовании. Кредитование с его бешеными ставками даже при высочайшей ключевой ставке было настолько выгодно, что одно дело с трибуны красиво порассуждать о развитии комиссионного бизнеса, а другое дело – понимать, что «ну его к лешему», на самом деле мы живем с этой жирной маржи с кредитов, которое покрывает все – и невозвраты, и просрочки, и жесткие требования по резервам. Кредитование покрывало все, почти по Шекспиру: смерть покроет все долги.

Комиссионный бизнес в российских банках захирел и еще по одной причине – банки развратили российского клиента, они приучали его, что любое обслуживание, любой сервис бесплатны – только зайди и возьми кредит. Мы довели клиента до состояния, когда, например, СМС-обслуживание ценой 50 рублей в месяц у российского клиента вызывает взрыв негодования, а СМИ пишут об этом как о «навязанных услугах». Черт, любой сервис везде и всегда платен, разве нет?! Да, но только не в банках!! Здесь мы, россияне, непреклонны. Мы привыкли к бесплатному банковскому сервису. Поэтому когда жирное кредитование закончилось, банкам очень сложно строить бизнес вопреки уже сложившейся 20-летней традиции «бесплатного сервиса».

Есть кризис другого рода. Есть кризис банковского бизнеса – он перестает быть одним из самых выгодных в России, его рентабельность становится ниже, а ответственность – вплоть до уголовной – гораздо выше. И понятно, что у многих бенефициаров банков давно потерян и в этом году добит всякий аппетит к ведению банковского бизнеса.

Где может быть следующий выход? Конечно же, в инвестиционном направлении – оно становится модным, оно становится масштабным и так далее. Но оно очень трудно для банков. Пожалуй, только Тинькофф банк (не очень мной любимый) все-таки сумел преодолеть этот барьер и сделать это направление бизнесовым. Может быть – потому что работал не с типичными замшелыми банковскими кадрами, а с некими новыми людьми. Классический банкир к финансам не имеет никакого отношения Он не финансист, он не понимает, как работает фондовый рынок, он не понимает мышления инвестора или трейдера, он вообще не знает ничего про биржи, он – продавец кредитов или приемщик депозитов. Все исторические попытки российских банков сыграть на инвестиционной стезе носили очень ущербный характер. Например: «А давайте во всех банковских кассах выставим инвестиционные монеты и убедим всех, что золото и серебро всегда дорожают!» Попродавали, вызвали раздражение или разочарование у своих клиентов – и что? Далее: на волне моды все создали ОФБУ – общие фонды банковского управления. Сегодня их позакрывали во всех банках практически: 99% ОФБУ – в минусах. Почему? Потому что набрали сырьевых акций и госкорпорации и сидели на жиреющей от нефти и газа экономике. А как все кончилось – полетели вниз. Это – банковская консервативная ментальность. Боялись делать лишние телодвижения. Ввели всех клиентов по сути в убыток и позакрывали ОФБУ к чертовой бабушке. Поэтому инвестиционное направление интересно для банков, но его осилят явно не все.

Куда еще могут пойти банки в этом случае? Ну, собственно, это тоже на слуху и это стало новой модной темой всевозможных конференций и форумов, круглых столов и «панельных сессии». Экосистемы. В словечко «экосистемы» мы вцепились как дворняжка в консервную банку, вылизали изнутри все остатки и носимся с ней, повизгивая от удовольствия и помахивая куцым хвостиком. И с клерочье-щенячьим восторгом тычем эту банку каждому прохожему: «Смотри, какая у меня банка!»

Классический банкир к финансам не имеет никакого отношения Он не финансист, он не понимает, как работает фондовый рынок, он не понимает мышления инвестора или трейдера, он вообще не знает ничего про биржи, он – продавец кредитов или приемщик депозитов.

Что такое эти экосистемы? Пока, кроме болтунов, никто толком не знает. Говорят об «экосистеме» Сбербанка, об «экосистеме» Яндекса. В яндексовскую я могу поверить, но ведь сейчас куда не плюнь – «экосистема». Недавно мне кто-то говорит: «Экосистема Тинькофф банка». А в чем она, спрашиваю? «Ну, – отвечают, – там есть банк, есть страхование, есть инвестиционное направление». Отлично, говорю, у Альфа банка тоже есть банк, В Альфа-группе есть «Альфа-страхование» и «Альфа-Капитал» и даже «Альфа-форекс». Почему раньше это называлось «финансовая группа», а теперь вдруг – «Экосистема»? В чем отличие? Что нового, кроме модного словечка и желания потрепаться?

Ну, говорят мне, там у Тинькова еще можно отель забронировать и билеты купить… Что вы говорите?! Но отель забронировать и билеты купить я прекрасно могу на booking.com. На черта мне «экосистема Тиньков»?

Это не «экосистема», Это какая-то приблуда. Может, кому-то она и пригодится, но никакой «системности» не вижу. От того, что мы будем любой сущности придавать какое-то новое красивое обозначение, – новый бизнес не возникнет. Посему полагаю, что «экосистемы» – это та самая консервная банка на хвосте, которую смогут долго носить только очень жирные коты и собаки. То есть – коты и собаки государственные. Так что предлагаю оставить тему экосистем в качестве любимой игрушки, например, такому увлеченному человеку как Герман Греф.

В словечко «экосистемы» мы вцепились как дворняжка в консервную банку, вылизали изнутри все остатки и носимся с ней, повизгивая от удовольствия и помахивая куцым хвостиком. И с клерочье-щенячьим восторгом тычем эту банку каждому прохожему: «Смотри, какая у меня банка!»

…Еще одна тема, которая всплывает в связи с призраком «банковского кризиса», – оттока капитала с депозитов на фондовый рынок. Временное это явление или постоянная тенденция? Означает ли это, что депозитная система похудеет до скелета, впадет анорексию? Думаю, что тенденция в целом продолжится, но угаснет станет критичной для банков. Мы просто, наконец, приходим к нормальному европейскому состоянию по примерному соотношению, сколько частных денег в депозитах и сколько – на инвестиционном рынке. Раньше у нас был огромный депозитный и абсолютно рахитичный инвестиционный рынок. Теперь ситуация становится примерно как в Европе и более «банковской», чем в Америке, где традиционно частные деньги идут на фондовый рынок массовым потоком. Да, понятно, что евродепозиты в России умерли. Понятно, что долларовые практически перестали представлять интерес и для банков и для людей. Опять же: в российской ментальности меньше 1% или даже 1% – это «ничто». Для европейца это очень много. Для американца – достаточно неплохо. Для нас – ничто. И вот мы эти деньги бросаем на рынок частных инвестиций – нормальная история. Банкам евро и даже доллары вкладывать никуда, поэтому привлекать их с некой хорошей ставкой им тоже не интересно. То есть за эти деньги они бороться не будут – себе дороже. Причем в буквальном смысле: оставить эти деньги себе – дороже.

Но – останутся люди, для которых фондовый рынок – это «темный лес» или «что-то нервное», «казино», «вещь в себе», это риск потери. Эти люди оставят свои деньги на депозитном рынке. Более того, думаю что возникнет встречный (хотя и несравнимый по объемам) ручеек возвращения части денег с биржи на банковские депозиты.

Отток капитала из депозитов на биржу – это всего лишь выравнивание российской пропорции распределения частных денег на среднеевропейском уровне. Это не хорошо и не плохо – это просто данность.

Все те, кто испытают разочарование в силу собственной инвестиционной глупости, неправильных решений, недобросовестной работы неких брокеров и дилеров, воскликнут, что фондовый рынок это «лохотрон» и вернуться с остатками в банки. И будут рассказывать знакомым, что «все эти биржи – это чушь или это для профессионалов или там всемирный заговор». В общем, найдется масса причин, почему Вася Иванов скажет: «Я разочаровался в мировых биржах».

Так что отток капитала из депозитов на биржу – это всего лишь выравнивание российской пропорции распределения частных денег на среднеевропейском уровне. Это не хорошо и не плохо – это просто данность.

Что же до макроэкономических факторов, которые могут влиять на банковский рынок сегодня и теоретически вызвать какие-то телодвижения, то главное – это ключевая ставка. Я полагаю – хотя не могу сказать, что всегда удачно предугадываю действия российского ЦБ, – что, конечно же, в октябре ключевая ставка будет сохранена на прежнем уровне. 23 октября, если не ошибаюсь, совет директоров ЦБ вновь рассматривает вопрос о ставке и, уверен, оставит ее без изменений. По нескольким причинам. По причинам того, что непонятна картина в мировой экономике и, как следствие, картина со спросом на нефть. Ну и как-то глупо за 10 дней до главного события, влияющего на мировую экономику, – до выборов президента США принимать какие-то решения об изменении ставки. Более того, потенциал снижения ставок, который мы видели в азиатско-тихоокеанском, европейском и в американском регионах, исчерпан. Скорее всего, крупнейшие центробанки мира двигаться по ставкам в ближайшее время вообще не будут (Турцию, чур, не считаем).

Российскому Центробанку ломать сложившийся статус-кво совсем уж глупо, тем паче, что в этот кризис с учетом всех этих «приключений» (карантинов, ковидов, форс-мажоров с нефтью и т.п.) ЦБ провел филигранную денежно-кредитную политику.

Российскому Центробанку в этой ситуации ломать сложившийся статус-кво совсем уж глупо, тем паче, что – несколько слов в поддержку Центробанка, – как мне кажется, в этот кризис с учетом всех этих «приключений» (карантинов, ковидов, форс-мажоров с нефтью и т.п.), ЦБ провел филигранную денежно-кредитную политику. Потери в «весе» рубля, которые мы наблюдаем, конечно, у людей никогда не вызовут позитива и понимания. Конечно, Набиуллина для них останется «враг народа» и все такое. Но если трезво посмотреть на ситуацию – это были минимальные из возможных потерь. Поэтому я полагаю что ЦБ не будет дергать ключевую ставку, дабы не сломать собственных достижений.

Так что – не будет ни обвала рубля, ни банковского кризиса. Скорее всего, увидим трудное выползание мировой экономики из пике, спотыкающийся рост цен на нефть, сносную ситуацию с рублем и продолжающееся похудания банковской системы. А это ведь не кризис. Это наша жизнь…